Дикая Роза. Семь лет спустя - Вальехо Хуан Кордес

На экране на первый взгляд ничего необычного не происходило. За большим столом сидел усатый толстый мужчина лет сорока пяти, а напротив него Роза. Они о чем-то разговаривали, вроде бы спокойно, но о чем, зрителю не было слышно. Закадровый голос ведущей — скороговоркой сообщал, что камера была уже подготовлена для еженедельного интервью главного редактора популярной газеты «Эль соль де Мехико» уважаемого сеньора и известного журналиста Похидеса, когда в кабинет ворвалась молодая певица Роза Гарсиа Монтеро и потребовала у редактора объяснений в связи с сегодняшней публикацией статьи «Провинцию можно обмануть, а столицу — нет!». Сейчас небольшие технические неисправности на линии будут устранены, и все не только увидят, но и услышат этих интересных собеседников. И в самом деле, звук из кабинета тут же пошел на экран:

— …Еще раз повторяю, сеньора Монтеро, статья подписана специалистом, музыкальным критиком, авторитетом в своей области. Разделяет ли наша газета его точку зрения — это не имеет значения. Мы вправе публиковать самые разные материалы.

— И о не откровенно лживые!

— Что вы называете ложью, уважаемая сеньора? Это всего лишь мнение специалиста и…

— Ложь, что меня забрасывали помидорами и освистывали, ложь, что моя семейная жизнь не столь благополучна, ложь, что я ввожу публику в заблуждение и насаждаю вульгарный вкус, ложь… Все в этой статье, сеньор редактор, сплошная ложь и клевета! Это вы обманщик народа, а не я!..

— Сеньора Монтеро! Я попросил бы вас не забываться, мы беседуем перед камерой «Телевисы» в прямом эфире. Я уже жалею, что согласился на эту встречу. Никто вам не давал права публично оскорблять меня и мою газету!

— Нет, неуважаемый сеньор Похидес, это вы открыто и нагло оскорбляете людей, и не одну меня, а тысячи тех, кто полюбил мои песни. И я никогда не поверю, что вы делаете свою газету чистыми руками и из благородных побуждений. Сколько и кто вам заплатил за эту грязную статейку?

— Да как вы смеете! Еще никто и никогда не бросал в лицо журналисту Похидесу подобных обвинений. Да я самый неподкупный редактор в Мексике! Да…

— Самый продажный! И наверняка не слишком дорогой — тридцать сребреников, не более того!

— Сеньора, я не могу больше разговаривать в подобном тоне. Прошу вас сию минуту покинуть мой кабинет. Аудиенция закончена!

— Нет! Вы должны признаться, что были подкуплены, и извиниться перед зрителями. Их эта статья оскорбит не меньше, чем меня.

— Мне не в чем признаваться и не за что извиняться. Более того, теперь я уже совершенно уверен в стопроцентной правоте этой статьи. Вы, сеньора, совершенно невоспитанны и не умеете себя вести в приличном обществе. Наверняка вас должны были освистать и забросать чем попало…

— Меня-то — нет! А вас вот, сеньор, давно уже пора. И я сейчас исправлю этот большой недочет.

И с этими словами Роза засунула в рог два пальца и оглушительно и протяжно свистнула. У редактора Похидеса от удивления вытянулась физиономия и сам собою открылся рот. Открылся и не закрылся, ибо, перестав свистеть, Роза стала бросать в журналиста всеми предметами с его стола подряд. Пепельница в толстяка не попала, но окурки плавно опустились и покрыли пеплом его физиономию. Блокнот — стукнул его по плечу, бумаги веером кружились по комнате, а вода из графина через несколько секунд превратила костюм редактора в мокрую тряпку. Похидес вскочил со стула и попытался спрятаться за шкаф, но Роза была начеку и метко метнула в ту сторону вазу с цветами. Ваза ударилась о шкаф и разбилась. Осколки пронеслись в опасной близости от лица толстяка. —

— Полиция! — завопил он. — Полиция! Избивают!

— И опять ты врешь! — вскричала Роза. — Но так и быть, кое-чего ты заслужил.

С этими словами она сорвала с ноги туфлю с длинным острым каблучком и двинулась прямо к забившемуся в угол Похидесу. Она пылала благородным гневом, и очень красиво было в эту минуту ее лицо, крупным планом показываемое «Телевисой». Но приблизиться вплотную к редактору ей не удалось, ее остановил примчавшийся на шум охранник, здоровенный мужчина, похожий на штангиста. Тогда Роза метнула туфлю в Похидеса, повернулась и, гордо прихрамывая на одну ногу, отправилась прочь. А на экране крупным планом предстал мокрый и весь в пятнах Похидес. Жалкое зрелище!

«Телевиса» пустила клип веселой народной песенки в исполнении Розы Гарсиа Монтеро, а по окончании его диктор бодро сообщил: «По нашим сведениям, разгневанная певица только что добыла в редакции адрес музыкального критика Сальвадора Мабарака, автора статьи «Провинцию можно обмануть, а столицу — нет!», и направляется сейчас в своем «ягуаре» прямо на квартиру этого сеньора. Наша передвижная телевизионная группа выезжает следом. Будьте у экранов и ожидайте развития событий».

В гостиной Линаресов воцарилось тягостное молчание. Рикардо ощутил, как пылает его лицо, как сухо у него во рту. Как позабавил бы его этот скандал, случись он с кем-то другим, а не с его женой. Происшедшее казалось ему невозможным, невероятным, нереальным. Казалось бы, Роза давно и без труда приобрела манеры дамы из общества, и он уже перестал беспокоиться на этот счет. И вот на тебе! Дикарка, настоящая дикарка! Мало того что наговорила дерзостей на всю Мексику, так еще и унизила известного журналиста действием. Что теперь будет? Как он сможет появиться перед друзьями? А перед партнерами по бизнесу? Скажут: он не может жену свою в рамках держать, как же можно иметь с ним дело?

Рикардо подошел к бару, достал бутылку виски, налил себе половину стакана, выпил одним глотком, снова налил такую же порцию и отправился в свой кабинет. Все продолжали молчать, лишь Кандида, не в силах сдержаться, начала хлюпать носом и сдержанно рыдать. На нее старались не смотреть, а уходящего Рикардо слуги провожали сочувственными взглядами. В этом доме без слов понимали, как тяжело сейчас на душе у сеньора Линареса, и со страхом ожидали возвращения домой сеньоры Розы…

Рикардо включил «Панасоник». Передавали рекламу какого-то особенно пенящегося мыла, потом уговаривали поехать на остров Шри-Ланка. «Вот это идея, — подумал он, — самое лучшее, что можно теперь сделать, это уехать из Мексики. Скрыться вместе с Розой, и все равно куда, лишь бы подальше — хоть на Цейлон, хоть в Бразилию, хоть в Россию. Уехать на месяц-другой, и все забудется… Разумеется, Розе уже больше не выступать на. эстраде. Но ведь я сам в глубине души этого желал. Конечно, не