Ловушка для сердцееда - Натали Карамель

«Хорошее начало».

— Не повезло с пробкой? — прокричал он сквозь небольшое пространство между машинами, его голос звучал уверенно и дружелюбно.

— Каждый день тут лотерея! — крикнула она в ответ, её голос был звонким, с легкой хрипотцой. — Надеюсь, успею в садик с дочкой!

«Дочка.» Лео мысленно отметил факт. Интересно. Новый уровень сложности? Или просто деталь?

Они медленно ползли вперед, метр за метром, обмениваясь короткими, легкими фразами. Лео чувствовал, как растет ее расположение. Его шутки про «городское сафари» и «стоячий биатлон» вызывали смех. Он уже рисовал в голове вечер: благодарность за развлечение в пробке, бокал вина, его пентхаус…

«Стандартный патч для скуки».

И вдруг он заметил неладное. Из-под капота ярко-желтой машинки девушки повалил густой, черный дым. Сначала немного, потом все больше. Она еще не видела, увлеченная разговором.

— Эй! — резко крикнул Лео, теряя на мгновение привычную невозмутимость. — У тебя дым! Смотри!

Девушка вздрогнула, посмотрела вниз и вскрикнула. Дым валил клубами, заполняя салон через щели. Паника исказила её милое лицо.

— Боже! Моя малышка! — закричала она, отчаянно дергая ручку двери. Дверь не поддавалась, заблокированная системой безопасности, сработавшей, возможно, из-за перегрева или короткого замыкания. — Алиса! Алиса! Доченька! — Ее крики были пронзительными, полными животного ужаса. Она металась, пытаясь дотянуться до детского кресла на заднем сиденье, но ремень безопасности намертво держал её на месте.

Лео действовал на чистом инстинкте. Расчеты, флирт, планы на вечер — всё испарилось. Он резко открыл дверь своей «Ауры» и выскочил на проезжую часть, игнорируя гудки других машин. Дым бил в нос едкой гарью. Он подбежал к желтой машине. Девушка, заливаясь слезами, билась о пристегнувший её ремень безопасности, её руки тянулись к плачущему ребенку сзади.

— Ремень! — крикнул Лео, его мозг работал с бешеной скоростью. Он рванул дверь со стороны водителя. Рукоятка была горячей, но он стиснул зубы и дернул изо всех сил. Скрип металла, треск пластика — замок сдался, дверь распахнулась. Густой, едкий дым хлынул наружу. Он увидел пряжку ремня — стандартную, знакомую. Одним резким движением он нажал на красную кнопку. Пряжка расстегнулась с щелчком. — Выходи! Быстро!

Девушка, освободившись, инстинктивно рванулась назад, к ребенку, но Лео схватил её за руку.

— Нет! — рявкнул он, перекрывая ее вопль. — Я её достану! Беги от машины! Сейчас! — Он буквально вытолкнул ее из салона на асфальт. Она, спотыкаясь, отползла на пару метров, не сводя глаз с заднего сиденья.

— Отойди! — крикнул Лео девушке, указывая жестом отползти от двери. Он схватился за ручку. Горячо! Но не невыносимо. Он рванул что есть мочи. Система, видимо, сдала — дверь с скрежетом открылась. Дым хлынул наружу.

Лео, пригнувшись, нырнул в клубы дыма, заполнявшие салон. Глаза слезились, дышать было нечем. Он нащупал детское кресло, слепым движением нашел замок ремней безопасности ребенка (он был универсальным, пятиточечным) и резко дернул центральную защелку. Ремни ослабли. Он выдернул плачущую, испуганную малышку из кресла, прижал к себе, защищая от дыма и жара, и выскочил обратно на проезжую часть.

Девушка тут же вскочила на ноги. Лео сунул ребенка ей в руки. Она схватила дочь в охапку, крепко прижала и, не выпуская, отбежала ещё дальше, на безопасное расстояние, рыдая от облегчения и ужаса.

Лео стоял над открытой дверью пылающей машины, чувствуя жар на лице. Его безупречный костюм был в пыли и пятнах дыма, галстук съехал набок. Но на его лице расцвела улыбка — широкая, искренняя, триумфальная. Адреналин бил фонтаном. Герой. Настоящий. Он спас ребенка. В голове мелькнули заголовки таблоидов, восхищенный взгляд той рыжей девушки… И да, благодарственный секс сегодня вечером будет не просто приятным — он будет эпическим. Закрытие сезона в стиле супермена. Он повернулся к ним, чтобы сказать что-то ободряющее, поймать этот благодарный взгляд…

В этот момент бензобак желтой машинки взорвался.

Не громкий хлопок, а оглушительный, сокрушительный БАБАХ! разорвавший утренний воздух. Огненный шар на миг проглотил машину и фигуру человека, стоявшего рядом. Ударная волна отшвырнула девушку с ребенком на асфальт, выбила стекла в ближайших автомобилях. Клубы черного дыма и алого пламени взметнулись в небо.

Лео Виллард не успел ничего почувствовать. Только ослепительную вспышку и ощущение… абсолютной, мгновенной ошибки. Как фатальный крах системы. Последняя мысль, промелькнувшая в его отточенном, алгоритмическом мозгу, была лишена пафоса: «Кофе… «Бразилия Сантос»… не успею…».

Потом — только темнота. Тишина. Отказ всех систем. Безупречный код дал последний, непоправимый баг. Циник из будущего, покоритель сердец и облачный магнат, погиб, пытаясь спасти чужого ребенка в утренней пробке. Ирония судьбы была совершенна. Что могло пойти не так? Оказалось — абсолютно всё.

Глава 5. Между светом и шёпотом графа

Больше не было ни взрыва, ни огня, ни боли. Лишь… умиротворение.

Лео Виллард существовал. Бестелесно. Без какофонии города, без едкого запаха гари и терпкого аромата любимого кофе. Без ощущения податливой кожи «Ауры» под пальцами. Он был чистым сознанием, парящим в безбрежной, бархатной тишине. Темнота вокруг окутывала не слепящей чернотой, а скорее глубоким, успокаивающим индиго. И впереди мерцал свет.

Не ослепительный взрыв, а мягкий, золотистый, манящий маяк. Он трепетно мерцал в конце бесконечного, словно вытянутого во времени, туннеля. Лео знал — нужно лететь к нему. Инстинктивно. Это был следующий пункт назначения. Последняя строка кода.

«Значит, всё… закончилось», — подумал он без паники, лишь с тенью меланхоличного удивления. Никакого «Бразилии Сантос». Ни душной планёрки. Ни новой, эпатажной «арт-инсталляции». Эта мысль не вызвала сожаления. Лишь странную, отстраненную лёгкость.

И тогда его сознание начало разворачиваться. Как тщательно сжатый архив, распаковываясь в этой вневременной, безграничной пустоте. Всплывали образы, не стройным порядком, а хаотичным калейдоскопом ярких, определяющих моментов.

Отец. Молодой, пышущий здоровьем, с глазами, полными неподдельного восторга. Он подбрасывал маленького Лео в воздух, оглашая всё вокруг заразительным смехом, который звенел подобно солнечному лучу. А потом — тот же отец, но с потухшим, словно выцветшим взглядом, вечно пропитанный запахом дешёвого виски, спотыкающийся о призраки былого счастья в пустой, унылой квартире. «Она нас бросила, сынок. Просто… ушла. К другому. Любовь — это глюк, Лео. Глюк, который безжалостно ломает систему». Потом — холодная больничная палата. Жёлтые, мутные глаза. Звенящая тишина. Смерть от цирроза. Лео было всего пятнадцать. Он стоял у гроба, оцепеневший от горя, и клялся себе, что никогда, ни за что не позволит любви сломать свою систему.

Мать. Неясный, эфемерный образ прекрасной женщины в