Измена. Бывшая любовь мужа - Милана Лотос

— Варя, привет. Ты еще здесь? — ее голос холодный, ровный, в нем нет ни капли смущения. Только легкая удивленная насмешка.

«Здесь». Это слово ранит сильнее ножа. Я — «еще здесь», на своей же территории, словно незваная гостья, которую терпят из милости.

— В каком смысле «здесь»? — мой собственный голос звучит хрипло и злобно. Внутри все закипает. Я чувствую, как по венам разливается яд ненависти, горячий и густой.

— Я надеялась, ты уже уедешь из квартиры Макса. Особенно после… всего, — она делает многозначительную паузу, и ее губы растягиваются в едва заметной улыбке.

Это уже слишком. Сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони.

— Если кто-то и уедет отсюда, так это ты! — шиплю я, делая шаг к ней. Меня трясет от бессильной ярости. — Ты здесь лишняя! Понимаешь? Третья лишняя! Убирайся!

— Мамочка! Мамочка, ты где? — из коридора доносится звонкий голосок. — Мы теперь тут жить будем? А где моя комната?

В дверь заглядывает Мариша. Ее ангельское личико озарено улыбкой. Она смотрит на меня с детским любопытством, и сердце сжимается от боли. Она не виновата. Ни в чем.

— Сейчас, заюш, покажу, — ласково говорит Яна, и ее взгляд на мне торжествующий. Победный. Она разворачивается и выходит, ведя дочь за руку.

Я остаюсь одна, пытаясь перевести дыхание. Не могу поверить в происходящее. Это какая-то surреалистичная пытка. Она уже здесь. Устраивается. И мой муж… мой муж это разрешил.

Как автомат, я выхожу в коридор и вижу, как она открывает дверь в гостевую комнату — прямо напротив нашей спальни — и уверенно заходит внутрь с дочерью.

И тут меня осеняет. Жуткая, леденящая душу догадка. Она знает планировку. Она знает, куда идти. Она ЗНАЕТ эту квартиру.

Они уже были здесь.

Может быть, они были здесь, пока я была у родителей? Может быть, они… они…

Я резко оборачиваюсь к своей спальне. К НАШЕЙ кровати. К этим простыням… Тошнота подкатывает с новой силой. Я закрываю рот ладонями, чтобы не закричать, не завыть от отвращения и боли.

— Нет, нет, нет… — бормочу я сама себе, качая головой. — Этого не может быть… Макс не мог… Он не мог такого допустить!

— Что не мог допустить? — сзади раздается его голос.

Я оборачиваюсь. Он поднимается по лестнице, его лицо выражает спокойствие, которое сейчас кажется верхом цинизма. Он пытается приобнять меня, но я отскакиваю, как от огня.

— Ты… ты спал с ней ЗДЕСЬ? — вырывается у меня, голос срывается на визгливый шепот. — В нашей спальне? На нашей кровати? ОТВЕЧАЙ, МАКС! БЫЛО ЭТО?!

Он морщится, его маска спокойствия трескается.

— Не неси глупостей, Варь. Яна здесь впервые.

— ВРЕШЬ! — кричу я, и меня начинает бить мелкая дрожь. — Ты все врешь! Когда ты прекратишь врать?!

— Да, любимый, — снова вступает Яна, появляясь в дверях гостевой комнаты. Ее голос сладок и ядовит. — Когда ты прекратишь врать своей первой жене? Признайся уже. Мы занимались любовью здесь. И не раз. И знаешь… — она делает паузу, наслаждаясь моментом, — кажется, именно в этой квартире, в твоем кабинете, и была зачата наша Мариша.

Глава 6

— Я не помню такого, — бросает муж, упрямо уставившись в пол. Его голос — пошлая ложь, и от этого комок горечи подкатывает к самому горлу. Да, он не помнит. Потому что для него это было ничего не значащей шалостью, а для меня — ножом в спину.

— Зато я отлично все помню, — с сладострастным шипением вступает Янина, и ее голос, словно змея, обвивает меня, сжимая горло. — Жена твоя уезжала к родителям на пару дней, и мы здесь с тобой кувыркались. На этой кухне, на этом диване… в вашей постели.

Мир сужается до точки. Звук собственного сердца глохнет в ушах, а в животе холодной тяжестью поворачивается ребенок. Меня сейчас вырвет.

— Хватит! — мой крик рвет тишину, рука взлетает сама собой, останавливая этот поток грязи. Голос дрожит от ярости и унижения. — Я не желаю больше ничего слушать! От вас. Вы два мерзких, бесчестных существа, которые пытаются выдать свою грязь за норму!

— А что не так? — Яна разводит руками, ее наигранное недоумение вызывает прилив такой ненависти, что пальцы сами сжимаются в кулаки. — Я люблю Макса и всегда считала, что, женившись на тебе, он совершил ошибку.

— Неправда! — Макс резко оборачивается к ней, и в его глазах мелькает искра страха. Страха разоблачения, страха потерять то, что он так выстроил. — Я никогда ничего подобного не говорил. Не выдумывай. Я люблю Варю и женился на ней по любви. — Он произносит это с таким надрывом, словно пытается убедить в этом прежде всего себя.

— А я? — Голос Янины становится тонким, пронзительным, как лезвие. Она складывает руки на груди, и в ее позе читается вызов. — А меня, ты тоже любишь? Отвечай, Макс.

Тишина повисает густая, давящая. Он отворачивается, его лицо искажается гримасой мучительного выбора.

— Да… люблю, — наконец, глухо, почти беззвучно вырывается у него. Словно пуля, от которой внутри все разрывается в клочья. — Поэтому я и решил, что теперь наконец-то мы будем жить все вместе. Мне надоело разрываться на две семьи.

— Теперь одна любящая, — выдыхаю я, и голос мой — хриплый шепот, полный презрения. В горле першит от сдержанных слез. — Можно больше не разрываться. Ты, наверное, так измучился, бегая между двумя домами? Путаясь в ласковых прозвищах, чтобы не ошибиться? Просыпаясь и не сразу понимая, в чьей постели ты находишься? Бедный, бедный ты мой…

— Хватит ёрничать! — взрывается он, его лицо багровеет. Он делает шаг ко мне, и я инстинктивно отступаю, прикрывая живот. — Успокойся уже, тебе нельзя нервничать! Наш сын все чувствует!

— Вспомнил про сына, папаша? — голос срывается на крик, из глаз наконец прорываются предательские горячие слезы. — О чем ты думал, когда приводил в наш дом свою любовницу? О его благополучии? О душевном состоянии его матери? НЕТ! Ты думал только о своем убогом, жалком эгоизме! Ты — гнусный изменщик! И я тебя ненавижу!

— Варвара, перестань, это все эмоции, — он пытается говорить спокойно, но это фальшиво, как его любовь. — Почему бы тебе просто не успокоиться и не пойти заварить нам всем вкусного чая. Мы спокойно посидим и все обсудим.

— Я могу заварить! — тут же, как по команде, подскакивает Янина, и на ее лице расцветает такая сладкая, доброжелательная улыбка, что меня реально подташнивает. — Знаю один потрясающий рецепт, мамин. Милый, надо бы привезти сюда вещи из нашей съемной квартиры, освободить ее…

— Не волнуйся, малыш, я займусь этим, — его