По ту сторону Лисограда - Элиса Лисовская

— А что? Вы что, не знаете? Они, что не знают, да? — Даниил оглядел нас с издевательской усмешкой хищника, играющего с пойманной добычей. Его взгляд остановился на Тимаре. — Этот явно знает нашу милую историю, да, Алена? Что же ты не рассказала драконам о нашем прошлом? Умолчала о том, как бежала от моей всепоглощающей любви? А я ведь всё для тебя хотел сделать! Хочешь должность? Получишь! Хочешь дом у моря? Да я бы построил тебе дворец! Я ведь всё о тебе знаю, любимая каждое твое желание, каждый твой вздох.

Его слова, липкие и сладкие, обволакивали меня, вызывая отвращение.

— Хватит! — крик вырвался из моей груди, словно загнанный зверь пытался пробить клетку ребер. — Ты ничтожество! Ты чудовище! Ты только и можешь, что пользоваться своим положением на работе, чтобы никто не мог тебе отказать.

Он лишь улыбнулся, и в этой улыбке была вся его извращенная сущность, весь мрак его души.

— Но всё можно исправить, я могу стать для тебя нежным. Я ведь правда могу быть милым и у тебя будет всё, чего твоей душе будет угодно — его голос стал мягче, словно ядовитый змеиный шепот. — Скажи всего три слова, и мы уедем отсюда. Навсегда, ты ведь будешь счастлива только со мной, я знаю это.

— Я люблю — начала я, но голос дрогнул, предательски сорвался.

— Ну же, — подбадривающе произнес Даниил, в его глазах плясали безумные огоньки.

— Я люблю Дариана, — с трудом выговорила я, и в сердце, несмотря на ужас ситуации, поселился хрупкий покой. Это была правда. Моя, правда.

Данил усмехнулся.

— Эх, ладно. А меня ты что, совсем не любишь? — в его голосе звучало разочарование, но не отчаяние. — Я ведь мир к твоим ногам положу. На Земле, конечно, но это мелочи. А что сделают твои драконы? Мертвые драконы? Ты ведь не думаешь, что я оставлю их в живых?

— Ты причиняешь боль, — прошептала я, слезы, наконец, прорвали плотину и потекли по щекам. — Нельзя любить того, кто причиняет боль.

Он подошел ближе, наклонился, его дыхание обожгло мою кожу.

— Ну, милая моя, — его голос стал низким, пропитанным мрачным торжеством. — Я причиняю тебе боль тем, что им больно. И это разрывает тебя на части. Разве не так? Но всё можно прекратить, одно твоё слово, и мы уедем отсюда. Навсегда. Ты забудешь про Лисоград, про глупую магию и про дурацкую любовь. Да кому она нужна, милая? Твоя любовь не будет нужна мёртвым драконам, они ведь умрут, и у тебя останусь только я.

— Слушай, безумный, а на кой черт тебе Аленка вообще сдалась?! — резко произнес Тимар, не в силах больше молчать.

Когда Даниил отвернулся к окну, Тимар незаметно кивнул в сторону Араэдана.

Я посмотрела на кронпринца, ища объяснения в его глазах, и услышала его голос в своей голове.

— Прости, что не защитил, я ведь обещал и не смог. Но я могу помочь хоть как-то, Вспомни тот день в кабинете, вспомни красные нити у министра. Представь, что разрываешь зеленую нить Даниила.

— Но зеленая нить, это ведь нить жизни? — обречённо спросила я.

— Тебе придется его убить, Алена. Я не могу в этой ситуации нас спасти — мысленный голос Араэдана был полон боли и безысходности.

Тимар, пытаясь выиграть время, продолжал отвлекать Даниила:

— Она же готовить даже не умеет, зачем тебе такая?

— А мне, знаешь ли, любимая нужна, — издевательски протянул Даниил, глядя на Тимара, — а еду можно и из доставки жрать. Денег у меня предостаточно тем более для наших детей Алена научится.

Его слова были словно плевок в лицо, наполненный самовлюбленностью и жестокостью. Дариан начал яростно бороться с магическими путами, его мышцы напряглись, а лицо исказила гримаса боли. Я же, собрав всю свою волю, вгляделась в Даниила, пытаясь разглядеть в нем ту самую зеленую нить, о которой говорил Араэдан. И вот, когда Даниил, с безумным блеском в глазах, в очередной раз приблизился к Дариану с ножом, почти приставив лезвие к его горлу, я представила, как зеленая нить, обвивающая его сердце, туго скручивается, сдавливая его жизненную силу. Даниил захрипел, глаза закатились, и он рухнул на пол, словно подкошенная марионетка. В тот же миг магические оковы, сковывавшие Араэдана, рассыпались в пыль.

— Говорил же — убить! Ты чего убогих жалеешь? — произнес Араэдан, его голос был холоден, как лед.

— Так нельзя! — возразила я, чувствуя, как дрожат руки. — Не я дарила жизнь, не мне ее забирать.

— Его всё равно убьют, — отрезал кронпринц. — Но раз ты хочешь обречь его на эти мучения, то пожалуйста. Только учти, ТАКОЕ жалеть нельзя, надо сразу убивать. Никогда не жалей мужчину, он примет это за слабость, и тогда ты проиграешь не начав сражение.

Он щелкнул пальцами, и с нас слетели оковы.

— Наручники были почти все антимагические, кроме твоих, Ален. Это и стало его ошибкой. Он не учел, что предмет его безумия может обладать магией, — пояснил Араэдан, и в его голосе слышалась горькая ирония.

Дариан, освободившись от пут, тут же подхватил меня, крепко прижал к себе, словно пытаясь защитить от всех бед мира.

— Почему ты не рассказала о том, от чего бежала? — спросил он, его голос был тихим, и он глубоко вдохнул аромат моих волос.

— Потому что это было моё прошлое, — прошептала я, уткнувшись лицом в его грудь. — Я не хотела его вспоминать, так старалась забыть, сбежать, но оно всё равно нашло меня.

— От прошлого, Ален, особенно такого, надо избавляться сразу, расставляя все точки над «и», — сказал Дариан, прижимая меня еще сильнее. — А, не оставляя недомолвок. Тебя могут не так понять решить, что ты хочешь, чтобы за тобой побегали.

— Но я не хотела этого. Я просто хотела, чтобы он забыл обо мне, чтобы ничего этого не было. Прошлое должно оставаться в прошлом. — пробормотала я, оглядывая мрачные стены темницы. — Мы можем отсюда уйти?

— Конечно, — усмехнулся Араэдан. — Только маркизу расскажу, как мне прекрасно было в наручниках.

Он с силой выбил дверь, и мы вышли в коридор. Следующее, что мы услышали, были взрывы и крики. Кронпринц, видимо, мог не только миловать, но и казнить, причем довольно-таки ощутимо, судя по воплям. Я даже услышала писклявый голос маркиза, который уверял, что его заставили, и он расскажет имена всех, кто ему заплатил. В этот момент послышались тяжелые шаги. Араэдан снова появился перед нами, держа за шкирку перепуганного маркиза. Разноцветные глаза кронпринца сияли праведным гневом, мне на секунду показалось,