Подставная невеста для упрямого принца - Элис Айт

Я улучила момент и склонилась к принцу.

– Тебя не беспокоит, что аристократ, с которым ты здорово разругался, будет ужинать в одном зале с тобой?

– Я со столькими ругался в своей жизни… Кое-кого из этих людей потом даже своей невестой рискнул назвать, – вздохнул он. – Вот думаю, не отравит ли меня теперь эта женщина…

В отместку я пнула его под столом.

Баво мог относиться к своим врагам с каким угодно безрассудством, а я бдительность старалась не терять. Следить за Церешем было легко, пока мы все сидели за столами. Слуги забрали первую перемену блюд, принесли вторую. Лилась ненавязчивая тихая музыка, гости насыщались и общались с ближайшими соседями. Время от времени кто-нибудь вставал и поздравлял принца с возвращением домой, поскольку ужин был устроен в его честь. Баво в такие моменты старался изображать роль вежливого хозяина, поднимал кубок с вином и благодушно принимал все пожелания. Хотя пару раз он бормотал себе под нос: «Кто это вообще? Первый раз вижу».

Когда ужин перешел в следующую, по мнению многих, более интересную стадию, мне стало сложнее. Слуги забрали вторую перемену блюд и подали десерты, добавили закусок и горячительных напитков. Музыканты заиграли мелодии повеселее, под которые хотелось пуститься в пляс, и гости стали свободно ходить по залу, чтобы поговорить не только с соседями, но и с теми, кто сидел за другими столами. Некоторые, не смущаясь, принялись танцевать.

Казалось, что все расслаблены и отдыхают в свое удовольствие, но этикет и здесь диктовал достаточно жесткие правила. Никто из гостей не имел права подняться к королевской семье, пока ее представители сами не спускались с возвышения. Женщины не могли приглашать на танец мужчин. Не дозволялось говорить о государственных делах, хотя в действительности это правило часто нарушалось.

Были еще тысячи и тысячи других требований – благо многие из них не соблюдались. Не в последнюю очередь благодаря тому, что в зале присутствовали чужеземцы, плохо разбиравшиеся в наших обычаях, а это развязывало руки и греладцам.

Я с легким беспокойством посматривала на перемешавшихся гостей. В этой толпе уже было не понять, кто что делает. И это пока всего лишь званый ужин с небольшим числом приглашенных. А что будет в Жатву, когда во дворце на празднество соберется половина Загрема?

Король с королевой давно сошли к гостям и общались то с одними, то с другими. Баво прикидывался, как будто все еще ест, хотя количество еды на его тарелке не увеличивалось и не уменьшалось. Я же постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды. Меня не объявляли как невесту принца, однако наверняка многие заметили помолвочные кольца на наших с Баво пальцах. Да и абы кого не посадят за королевский стол. Несомненно, многие хотели со мной познакомиться, но это было невозможно, пока я находилась на возвышении. А поскольку я была спутницей Баво, спускаться без него считалось неприличным.

Когда я подчистила всё, что лежало на моей тарелке, а ничего нового в меня уже не лезло, притворяться стало невмоготу. Я сделала глоток вина и тихо обратилась к принцу:

– Ты так и собираешься сидеть здесь до конца ужина? Это не очень-то вежливо.

Он покачал головой.

– Стоит мне сделать шаг отсюда, и в меня вцепятся придворные шакалы.

– И что в этом страшного?

– Слушай, Нэри, – Баво заерзал на сиденье. – Я хорошо умею только одну вещь: воевать. Я объехал весь Грелад, расчистив его от лесных разбойников, закончил и выиграл Талланскую кампанию, после того как моего брата ранили и он не смог ее возглавлять. Во дворце от меня вечно хотят, чтобы я куда-нибудь пристраивал их сыновей или их самих. А куда бы я мог их пристроить? Только в свое войско. И тут возникает дилемма. Чистить котлы или копать выгребные ямы благородных лордов не приставишь. То есть остаются только командирские должности. Но воевать эти люди обычно не умеют, и получается, что я наполняю армию никчемными офицерами. Мало того что они гибнут сами и потом их отцы начинают меня ненавидеть. Они проваливают мне войну своим бездарным командованием, а это гораздо хуже, потому что в таком случае начинают страдать обычные люди, жители границ.

– Но можно же лордам просто отказывать, – удивилась я.

– Да. И тогда они начинают думать, что я уже куплен их противниками, и строят козни против меня и моей семьи, – он пожал плечами. – Сидеть здесь – меньшее зло. Меня всего лишь считают невоспитанным хамом, и я не приношу никакого вреда ни своему войску, ни отцу.

– Потанцуй со мной – и ни у кого не получится к тебе пристать.

Принц так посмотрел на меня, словно ему впервые в жизни пришла в голову мысль, что с женщинами можно танцевать.

– Из меня паршивый танцор.

– Из меня тоже.

– Да, помню, ты говорила, – он склонил голову, оценивающе глядя на меня. В следующий миг Баво вдруг улыбнулся и протянул мне ладонь. – Ладно, вперед. Только, чур, не ругайся, когда я буду наступать тебе на ноги.

– То же самое могу сказать тебе, – парировала я, уже радостно выскакивая из-за стола.

Глава 20.2

Увидев, что мы идем к той части зала, где все танцевали, сообразительные музыканты быстро завершили старую и начали новую мелодию, более веселую и активную, зато ей соответствовал простой танец. Он был знаком и мне, и принцу. Баво склонился, подавая мне руку и выставив вперед правую ногу. Я немного приподняла подол, тоже выставила ногу, как того требовали движения, вложила ладонь в принцевскую – и он сразу закружил меня по залу.

Баво здорово преуменьшал свои способности. Да, он не очень хорошо помнил последовательность и иногда в ней путался. Но Боже, как он двигался! Каждый шаг, каждый взмах выходил у него легко и непринужденно. Когда танец потребовал от принца подхватить меня за талию, повернуться и поставить меня уже с другой стороны, Баво сделал это, даже не сбив дыхание. Словно он перенес не плотно поужинавшую даму в атласном платье с кучей украшений, а всего лишь кубок с вином.

По любимой привычке принц хулигански распахнул камзол и оставил расстегнутыми верхние пуговицы рубашки, открывая соблазнительные литые мышцы. Сильные руки подхватывали меня и опускали, повторяя это вновь и вновь, заставляли кружиться и затем резко останавливали. Сквозь ткань я