Боевой маг в провинциальном училище - Екатерина Сергеевна Бакулина

переходный момент упустил, так что вернуть лича в стазис вряд ли удастся. Придется решать иначе. Именно поэтому все мы здесь. Кстати, Ива… Нэд Ноэль тут высказал версию, что лучше всего справиться с этой работой можете именно вы. И не потому что вы хороший некромант, уж простите, у нас есть получше, а потому что вы женщина.

Он так посмотрел на меня, что мне не по себе стало.

– Нет! – Лес загремел стулом, вскочил на ноги.

– Подожди, Лес. Это не тебе решать.

– И как это может помочь? – спросила я, пока не очень понимая. – Ну, что я женщина?

– Огнен мальчишка, по сути, – сказал Рикарду. – Да, ему пятьсот лет, но умер он в семнадцать, вы, должно быть, знаете. Для него еще важен образ матери. Он мертв, одинок и напуган, ему нужна поддержка и теплые слова. Нужна материнская любовь. Да… вы, моложе Рагнеды, но не настолько, чтобы это было существенно. Ее рано выдали замуж, она сразу родила. На момент сражения ей было не больше тридцати пяти. И она тоже была некромантом. Думаю, вы на нее даже немного похожи, тот же типаж, судя по портрету. В Штельмане Огнен изначально будет видеть врага, переломить это будет сложно, а у вас есть шанс. Вы можете попытаться договориться. Безусловно, вы пойдете не одна, мы будем прикрывать и обеспечивать защиту. Лес, сядь. Мы еще не закончили.

Лес стоял сейчас, вцепившись в спинку стула так, что побелели костяшки пальцев, стараясь с собой справиться. Он не предвидел такой поворот.

Ему бы только предложили такое, и он бы полез не сомневаясь. Но я…

– Если… – голос вдруг подвел, говорить было тяжело. – Если вы считаете, что я могу справиться, то я готова попытаться.

* * *

Я не могла поверить, что все это происходит со мной. Что на самом деле.

Невозможно.

Так, что звенело в ушах.

И это не волнение даже, это невозможность осознать.

Еще сегодня утром, когда меня пытались обвинить в нападении на Возняка, это казалось так ужасно, почти конец света, и непонятно как решить. А теперь вдруг это казалось так мелко и несущественно.

Готова ли я теперь?

Я не знаю. Но я все сделаю.

И в то же время совсем не укладывалось в голове, что даже на самом верху известно о человеческих жертвах. И это считалось допустимо. Да, я все понимала, но…

Сложно осознать.

Впервые эта мысль пришла, когда я слушала сегодня рассказы старосты. Но я думала он лжет. Я думала – да, известно Гарольду, он тот еще сукины сын. Возможно, известно его начальнику. Но так, чтобы это было известно всем…

Словно мир перевернулся.

Вот только что я слушала Димитара Возняка у его дома в деревне… Он признавался. Говорил, что староста Милош заставил его, что не было выбора. Плакал даже. Говорил, что его заставили врать сегодня, и да, он знал. Это Милка приходила, невеста Васила, старостиного сына. Она у нас учится, на третьем курсе пока. Обычная хорошая девочка из бедной семьи, с небольшим, но вполне рабочим даром некромантии. Симпатичная, старательная. Вот как раз здесь, в нашем училище, ее Васил и приметил, познакомился, завязалась любовь. И ради жениха, ради того, чтобы в хорошую семью приняли, девочка была готова на все. Это она старосте новости приносила. И накопитель из моей комнаты тоже выкрала она. Ради любви…

Даже не знаю, насколько я осуждаю ее. Да, я хорошо знаю Милку, мне всегда казалось – девочка очень тихая, правильная, но тут… вот так вышло. Расчет это или просто голову задурили – сейчас сложно сказать. Даже думать не хочется. И, слава богам, судить ее не мне.

И не сейчас, точно.

После всего, что узнала – не до этих подстав.

А после Возняка мы говорили со старостой. Юциния любого говорить может заставить.

В таких обстоятельствах староста выглядел настоящим коварным злодеем. Он все задумал, он провернул. Гарольд, кстати, о том, что накопителями ночью хотят швырять – не знал. Да, он знал многое, но именно в этом не участвовал, староста поставил его в известность уже по факту. Гарольд, конечно, поддержал, ему понравилось. Хотя перспектива того, что игру раскроют, конечно, пугала.

Я была готова к тому, что Гарольд знает о жертвоприношениях. И даже к тому, что в этой истории он окажется обычным исполнителем, ведомым. Я понимала, что все было известно Фланагану, который работал до него. Но я была почти уверена, что наверху не знают об этом. И надо раскрыть им глаза. Они ужаснутся!

Но вот, выходит, что и наверху все все знают, это давняя практика, рациональный подход.

Не укладывалось в голове.

И даже осуждать такое невозможно, я все понимаю. Высокий пост – это скорее политика. Стоя наверху, ты отвечаешь уже не за отдельных людей, а за весь народ сразу. И для общего блага куда спокойнее и выгоднее принести в жертву одну девочку раз в семь-десять лет, чем подвергать опасности сотни других. А то и тысячи, если зло вырвется на свободу. Нужно действовать наверняка. Как полководец посылает солдат на смерть, так и…

Нет, я не знаю, я не берусь об этом рассуждать. Для меня – это слишком.

Мне бы хоть в себя немного прийти.

Когда мы только вышли из зала совещаний, Лес попытался ко мне подойти…

– Подожди, ладно, – остановила я. – Прости. Мне надо чуть-чуть побыть одной.

Все осознать.

И даже не свою будущую роль в переговорах с мертвым князем, а… как-то вообще.

Еще сегодня днем все казалось просто. Мы ехали из деревни назад, мы раскрыли небольшой заговор, вывели на чистую воду Димитара Возняка и старосту Миклоша, мы все узнали. Гарольду так славно разбили нос. Мне казалось – вот сейчас приедет обещанный Маклин и разберется, накажет виновных…

А виновных-то и нет. Ну, кроме тех, кто пытался подставить меня. Так они, считай, государственную тайну охраняли от моих буйных попыток все разузнать.

Знал ли Лес все это? Нет, он точно не знал. Он, все же, случайный человек в этом деле, а случайным людям такой правды не доверяют. Он и о личе не знал, не то, что о жертвоприношениях. Но он, конечно, имея такого отца и таких знакомых, хорошо понимает, как работает система в целом. Он наверняка понимал, что если нашелся лич, и его скрывают под щитами, то очень вероятно, что так.

И Юциния не знала, она из другого отдела вообще. Мы еще так