Распорядительница гарема - Данта Игнис

запястьями, пыталась приподнять одну ногу, потом другую, чтобы растянуть веревки, пока не выдохлась. Отдыхая, решила довериться другим чувствам. Пахло вокруг затхлостью и отхожим местом. Я лежала на холодном полу, скорее всего каменном, но посыпанном сверху землей или чем-то сыпучим. Это не сильно спасало от царящей здесь пронизывающей сырости. По углам иногда пищали крысы.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и я начала кое-что различать. Очень смутно, потому что окон в помещении не было, но сквозь решетку, видимо из коридора, долетало немного света. Мизерно мало. Но этого хватило, чтобы понять — я в темнице. Впрочем, я и так это предполагала. Один из самых вероятных вариантов, учитывая предыдущие события. Как же я умудрилась вляпаться в такие неприятности? Почему на меня зло затаил Роди понятно, но зачем я понадобилась цвейхам? Даже страшно подумать…

От нечего делать я занялась самоедством, обвинила себя во всех смертных грехах, в том, что не сидела во дворце, как паинька, а… А занималась своей жизнью. Всего-то. Я тяжело вздохнула. Винить себя было, в общем-то, не в чем. Ничего я плохого не сделала. Отчего же так тяжело на душе, как будто сделала?

Не знаю сколько прошло времени. В темноте и одиночестве оно увязло, запуталось. Не ясно прошло пять минут или несколько часов. Может быть, сутки? Очень хотелось пить, желудок урчал от голода. Но жажда была сильнее. Я облизнула пересохшие губы сухим языком и расплакалась.

— Вот дура, нашла на что потратить драгоценную влагу, — отругала себя вслух и это меня немножко успокоило. Еще парочка всхлипов и ко мне вернулась сила духа. Я снова начала дергаться, как ползущий неумелый червяк, пробуя выбраться из веревок. Что мне это даст, если я за решеткой? Об этом не хотелось и думать. Не лежать же сушеной воблой, сдавшись на милость судьбы? Надо сопротивляться. До конца. Пока есть силы и потом, даже когда сил не останется. До последнего вздоха, до последнего взгляда на этот мир нужно бороться со злом и несправедливостью.

— Пафосная дура, — фыркнула я от смеха, потешаясь над собой. — И к тому же поехавшая. Разговариваешь сама с собой.

Видимо таким образом лез наружу накопившийся стресс. Мое настроение бросалось от воодушевления в глубины отчаяния и обратно с дикой скоростью.

Из коридора донесся шум шагов и голоса. Я напряглась, как струна. Это за мной? Что теперь будет? Почему-то в голову приходил только один вариант — меня убьют. И, скорее всего, мучительно. Страх неприятной слабостью разливался по телу, местами превращаясь в дрожь. Словно заяц, подумала я про себя.

Резко зажегся свет под потолком, ослепительно больно резанул по глазам. Я зажмурилась, отчаянно вслушиваясь в лязг открывавшейся решетки. С трудом открыла слезившиеся глаза. В темницу вошел коренастый мужчина и остановился у входа. Немолодой, суровый. Лицо изборождено глубокими морщинами, седина чуть окрасила темные волосы на висках. Фигура не воина, а скорее погрязшего в грехах аристократа: со свисающим над поясом брюшком, узкими плечами. Со всей внешностью резко контрастировал злой жесткий взгляд, такой мог бы принадлежать убийце, извращенцу, маньяку. Или это мое воображение от страха разыгралось? Однако мне было неуютно под этим блуждающим по моему телу взглядом. Хотелось куда-нибудь спрятаться, исчезнуть.

— Она грязная и наверняка воняет, — резюмировал после осмотра пришелец. И бросил через плечо, толпившимся в коридоре цвейхам. — Помойте ее, подготовьте к ритуалу.

— Вагам, — ответили ему рослые синие детины.

— К какому ритуалу? — едва слышно пересохшими губами вымолвила я, но мне никто не ответил.

Суровый брюнет ушел, а на меня стали надвигаться оскалившиеся морды цвейхов — стало не до вопросов. Меня схватили за руки и за ноги, будто мешок, и потащили прочь из темницы. Подняли вверх по узкой лестнице и сбросили на пол в просторной комнате с купальней. Один из цвейхов достал из-за пояса здоровенный кинжал и приблизился ко мне, осклабившись вовсе не в тридцать два зуба, а, наверное, во все пятьдесят. Зубы у синих монстров мельче человеческих, зато длиннее и их больше. Выглядит это жутковато. Почему-то я заподозрила, что они не прочь полакомиться человечинкой.

Цвейх с кинжалом грубо развернул меня задом к себе и перерезал веревку сначала на руках потом на ногах. Схватил платье на спине и резанул ткань, вцепился в рваные края материала и разодрал до самого низа, вытряхнул меня из платья и обнаженную толкнул на дно пустой купальни. Другие цвейхи притащили ведра с водой и несколько раз окатили меня с ног до головы. Я прикрывалась руками, сгорая от стыда и страха, а они перекидывались грубыми словечками на своем языке и скалились, плотоядно пялясь на меня. Хорошо хоть нижнее белье оставили, подумала я, дрожа от холодной воды, льющейся на голову нескончаемым водопадом. Более унизительного купания в моей жизни не было. Хорошо еще, что оно быстро закончилось. Мне на голову натянули белый просторный балахон и потащили дальше. Я вздохнула с облегчением, по крайней мере, это чудовища не проявляли никакого интереса ко мне, как к женщине.

Цвейхи вывели меня из замка во двор, обнесенный высокой стеной. Скорее всего, это была крепость, я особо не разбираюсь в местной архитектуре, да и мысли заняты другим. В центре небольшой площади во дворе крепости стоял тот самый аристократ, который приказал приготовить меня к ритуалу. Пол под ним выложен камнем и изрисован красными полосами, подозрительно смахивающими на кровавые. Чуть позади продолговатый стол. Девять мужчин стояли вокруг него в черных балахонах с красными письменами на подолах и капюшонах, с черными свечами в руках.

— Дама готова, начнем ритуал, — впервые улыбнулся мой похититель.

— Кто вы такие? Что вам от меня нужно? — безуспешно рванулась я из цепких лап цвейхов. Они толкнули меня в сторону главаря.

— Не узнаешь меня, любимая? — издевательски ухмыльнулся затейник этого действа. — Ничего, сейчас мы это поправим.

Аристократ с неожиданной силой схватил меня за руки и толкнул на алтарь. Цвейхи помогли привязать меня к холодному камню. Светило выбралось из-за крепостной стены, возвещая начало нового дня. Утро у меня не задалось. Я билась и извивалась, но все равно оказалась привязанной и беспомощной в руках толпы незнакомых мужчин с явно недобрыми намерениями. И помощи ждать неоткуда. Никто не знает где я, да и кто станет искать меня в этом чужом мире? Разве что император… Лицо Нектира всплыло в памяти, вызывая слезы на глазах. Станет ли он искать