Хорошо прожитая жизнь (A Well-Lived Life) - Майкл Лукс

размеров. Ларс и Анника провели нас к небольшому камню с надписью «Биргит Элизабет Андерсон» и «5 сентября 1962 — 10 июня 1978». Слезы текли по моему лицу, когда я подошел к камню и положил к нему цветы.

Я открыл конверт и прочитал свое письмо вслух, слезы текли по моим щекам и капали на ее могилу. Я почувствовал, что меня обнимают, посмотрел и увидел Биргит, прижавшуюся ко мне. Я несколько раз моргнул и понял, что это Карин, а не Биргит. Я читал из письма, рассказывая Биргит все, на что я надеялся в нашем будущем, все, чего я желал, все, что чувствовал.

Мои колени дрожали, и я медленно опустился, встав на колени, Биргит, нет Карин, двигалась вместе со мной, стоя на коленях рядом со мной, не разрывая своей хватки.

Было несколько очень интимных комментариев, и я тоже читал их, о красоте занятия любовью с ней, об ощущении ее поцелуев, тепла ее объятий, прикосновении наших тел, о желании быть с ней, о том, каково это было бы — просыпаться в ее объятиях каждый день в течение года. Как я жаждал еще одного поцелуя, еще одного объятия. Я почувствовал, как Карин крепче обняла меня, пока я читал.

Я закончил свое письмо словами о нерушимой, вечной любви и верой в то, что каким-то образом она всегда будет со мной, присматривая за мной и направляя меня, как это было при ее жизни. Как она помогла мне стать тем человеком, которым я являюсь, и в будущем стать мужем и отцом, которым я хотел быть. У встал ком в горле, что я едва смог закончить.

«Я люблю тебя, Биргит Андерссон», — сказал я, всхлипывая, а затем поцеловал надгробие.

«Она тоже любила тебя, Стив Адамс», — провозгласил голос, до боли похожий на голос Биргит. «Это было такое красивое письмо. Ты действительно любил ее так сильно, как она говорила».

«Да, любил», — всхлипнул я.

«Я тоже», — тихо сказала Карин.

Я оглянулся и увидел слезы, катившиеся по лицу Анники, которая стояла рядом с Ларсом, обхватив друг друга руками. Я сложил письмо, положила его обратно в конверт и запечатал его. Я прижал конверт к нижней части камня, чтобы он застрял между землей и надгробием. Я лежал в траве рядом с ее могилой и рыдал. Карин лежала рядом со мной и обнимала меня, пока я плакал.

Через несколько минут я заставил себя встать и Карин достала носовой платок, чтобы вытереть мои слезы, а потом дала мне высморкаться. Я сфотографировал надгробие, затем попросил Ларса сфотографировать меня, стоящего рядом с надгробием, и меня с Карин. Наконец, я сфотографировал Андерссонов.

Мы шли обратно в квартиру в тишине, каждый погруженный в свои мысли. С каждым шагом мои эмоции успокаивались и, когда мы вернулись в квартиру, я был гораздо спокойнее. Прощание с Биргит вскрыло некоторые старые раны, которые, как мне казалось, были полностью залечены. Я надеялся, что Биргит как-то услышала меня, что она знает, как сильно я ее люблю и всегда буду любить, что частичка ее всегда будет со мной.

Когда мы вернулись в квартиру, я рассказал Ларсу о том, что сделала моя мама. Он был потрясен тем, что она совершила такой ужасный поступок, и пошел звонить Стигу Ольсену в офис YFU, чтобы обсудить с ним этот вопрос. Они поговорили несколько минут, а затем он сделал еще один звонок. Этот звонок длился около пяти минут, и он сделал третий звонок, который длился около двух минут.

«Я говорил со Стигом, — сказал Ларс, — и он объяснил, что Йонссоны очень сбиты с толку тем, что сказала твоя мать и что они могут полностью отказаться от участия в программе. Я позвонил Андерсу, поговорил с ним несколько минут и объяснил ему, что мы знаем тебя и что словам твоей матери нельзя верить. Он действительно приедет в Стокгольм на встречу со Стигом в конце этой недели, и я присоединюсь к ним».

«Я также позвонил Рольфу Андербергу. Он кажется очень хорошим человеком. Он сказал, что хотел бы взять тебя на весь год, но есть некоторые семейные проблемы, которые мешают этому, плюс в этой семье не будет детей, когда его дочь уедет в США, а он считает, что ты должен быть в семье с детьми. Я, конечно, согласен с ним. Он в курсе ситуации и сказал, что поговорит с Андерсом, когда встретится с тобой».

«Я сказал Стигу, что если Йонссоны выйдут из программы, ты можешь остаться с нами на год, если хочешь. Он сказал, что это возможно, но его цель — чтобы ты приехал в Гётеборг, как и планировалось. Он думает, что после встречи все уляжется. Он сказал, что ты можешь остаться здесь на время встречи YFU в Стокгольме в декабре, и я, конечно, согласился».

«Спасибо», — сказал я. «Я очень ценю это».

Анника подала сэндвичи и чипсы и предложила мне колу или шведские безалкогольные напитки на выбор. Я выбрал шведский напиток под названием «Граппо» со вкусом грейпфрута. Это было фантастически вкусно и я решил, что это то, что я мог бы пить даже чаще, чем колу! Я съел два сэндвича и пару горстей чипсов.

Когда мы закончили, Ларс отвел меня в главную спальню, чтобы я мог позвонить наедине. Он дал мне коды для набора номера, это означало сначала набрать 00, затем 1, затем код города и номер.

Я набрал номер дома и Стефани ответила.

«Стив!» — взволнованно сказала она. «Как дела, братишка?»

«Я в порядке, Мелкая, хотя немного устал. Я с семьей Биргит, и я был у Биргит, чтобы попрощаться с ней».

«Как все прошло?»

«Я много плакал и мне было очень грустно. Я думаю, что в долгосрочной перспективе это хорошо, но сейчас я вижу Биргит везде, куда бы я ни посмотрел».

«Я знаю, что это тяжело, но ты справишься, я знаю», — мягко сказала она. Она сделала паузу и заговорила позитивней: «Как прошла поездка?»

«Без происшествий. Сегодня я останусь здесь, а потом поеду совсем не туда, куда планировал. Пару недель я пробуду в городе под названием Хельсингборг, потом, возможно, в Гётеборге, но это еще не точно. Мама устроила настоящий бардак».

«Мне так жаль!»

«Все наладится, Мелкая! Угадай, где я буду спать?»

«С младшей сестрой Биргит?» — хихикнула она.

«Ты такая плохая!» — засмеялся я. «Она сногсшибательна, но нет. Я сплю в