Опасные клятвы - М. Джеймс

— У меня не было выбора! — Шиплю я, глядя на него. — Ты знаешь, что у меня не было выбора, Адрик. Николай мог предложить мне видимость выбора, когда рассказал мне о предложении руки и сердца, но на самом деле это никогда не было выбором. Это то, для чего я была рождена и воспитана, и никто не мог защитить меня от этого.

— Я бы попыталась…

— И у тебя бы ничего не вышло. — Мой голос ровный и усталый… чертовски усталый. — Ты бы умер, потому что мой брат и, особенно, Тео Макнил никогда бы не позволили тебе уйти, забрав у них наследницу Васильевых. А ты знаешь их и этот мир достаточно хорошо, чтобы понять, что бежать тебе некуда.

— Что тебе от меня нужно? — Голос Адрика низкий и резкий, его пронзительные голубые глаза устремлены на меня. — Что, Марика? То, о чем ты меня просишь…

— Я ни о чем тебя не просила. — Я тяжело сглатываю, изо всех сил стараясь выдержать его взгляд, каким бы злым он ни был. — Я не просила. Я рассказала тебе, что мне нужно сделать, и сказала, что надеюсь, что ты будешь здесь, когда все закончится. Я ни о чем тебя не просила, потому что знала, что это нечестно…

— Мне плевать на честность. — Его глаза пылают гневом, и это почти пугает. — Я хочу тебя, Марика. Я хотел тебя очень долго. А теперь этот человек забрал тебя у меня… — Его взгляд снова пробегает по мне, и он вдыхает. — Ты знаешь, каково было прошлой ночью? Лежать без сна и думать о его руках на тебе, о его рте, о нем внутри тебя. Внутри той, что принадлежит мне…

— Я не хочу никому принадлежать! — Я смотрю на него, чувствуя, как тугой узел страха в моем животе распутывается, превращаясь в горячий гнев. Злиться приятнее, чем бояться, смущаться или испытывать другие эмоции, с которыми я боролась после свадьбы. Подозреваю, что Адрик тоже так поступает, переводя всю свою обиду и растерянность в гнев.

Но то, что я это понимаю, не означает, что с этим легче справиться.

— Я хочу принадлежать себе. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно ровнее, чтобы он не дрожал. — Я хочу быть с тобой, потому что я так решила. Так было всегда. — Я провожу рукой между нами двумя. — Мой выбор.

— А как же мой выбор? — Голос Адрика очень тихий. — Это чертовски трудный выбор, который ты мне предоставила, Марика. Стоять в стороне, пока другой мужчина имеет тебя как свою жену и в своей постели, пока он трахает тебя, когда хочет, и наслаждается твоим обществом, или забыть о тебе и оставить тебя с тем же мужчиной. То, что я чувствую к тебе…

— Я знаю, — шепчу я. — Я знаю, Адрик, и я ничего не могу сделать. Особенно сейчас. Это не навсегда…

— Да. Ты постоянно говоришь это. Поэтому я жду или ухожу.

— Мне жаль. — Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, понимая, что разговор уже слишком затянулся, но, несмотря на это, не желаю оставлять его в таком состоянии. — Мне жаль, Адрик…

Он замолкает на долгий миг.

— Знаешь, — говорит он наконец, — я действительно в это верю. Но от этого не легче.

Я думаю, попытается ли он поцеловать меня, и что я буду делать, если он это сделает. По многим причинам было бы опасно позволить ему сделать это вот так, в открытую, и более того, я знаю, что если я позволю ему, это сделает все намного сложнее для нас обоих. Я хочу, чтобы он попытался, и не хочу одновременно. Но в конце концов это не имеет значения, потому что он отступает назад, и на его лице отражается некая покорная усталость.

— Возвращайся к своему мужу, Марика, — говорит он наконец. — И удачи.

Я не знаю, что это значит, конец ли это для нас, и его не будет здесь, когда все закончится, и я боюсь спрашивать. Одна мысль об этом словно вырывает мое сердце с корнем, и я ненавижу все это, все решения, которые привели нас сюда, тот факт, что я вообще родилась в этой жизни, где мое счастье может быть разрушено в одно мгновение по прихоти других.

— Адрик, — шепчу я, но он уже отворачивается, а мои глаза наполняются слезами.

Я хочу опуститься на ступеньку и зарыться лицом в руки, плакать изо всех сил, пока все, что запуталось внутри меня, не вырвется наружу, но я не могу. Машина ждет снаружи, и мой брат, несомненно, смотрит на часы, ожидая меня с минуты на минуту. Мне нужно поговорить с ним, а потом собрать вещи в эту чертову Ирландию, чтобы быть готовой к пяти часам, как сказал Тео. Он не дал мне повода думать, что будет слишком зол на меня, если я опоздаю, но в то же время я не хочу выяснять, не ошибаюсь ли я на этот счет.

Перед самым отъездом из страны, наверное, не время проверять хорошее настроение человека, которого я едва знаю.

Машина ждет у подъезда, когда я выхожу, а все эмоции, вызванные Адриком, зажаты в бутылке, чтобы не расплескаться по краям. Вряд ли это самый здоровый способ справиться со всем этим, но что еще мне остается делать?

Я сижу в тишине, пока меня везут в поместье Николая, мое сердце тяжелеет, а тело напрягается, как будто я нахожусь в постоянном режиме борьбы или бегства, ожидая, что что-то пойдет не так. Интересно, как отреагирует Николай на планы Тео, и мне недолго осталось ждать.

— Он везет меня в Ирландию, — без предисловий сообщаю я Николаю, входя в его домашний кабинет и закрывая за собой дверь. — Сегодня вечером.

Николай поднимает глаза от папок, лежащих перед ним, и поджимает губы.

— Ирландия? Наверное, в медовый месяц? Это не самая странная вещь…

— В основном деловая поездка. Он говорит, что у него там встреча с королями. — Я не совсем понимаю, что это значит, но ожидаю, что Николай поймет, и, судя по тому, как он прикрывает рот рукой, так