Жестокое завоевание - Лилит Винсент

— У нас с тобой все еще большая проблема, потому что ты не отвечаешна мой вопрос, — бурчит себе под нос дядя Кристиан. У нас с тобой все еще большая проблема, потому что ты не отвечаешь на мой вопрос.

Лана поворачивается к нему лицом. — Что вы сказали?

— Он пожелал спокойной ночи.

— Нет. Это спокойной ночи . Он сказал что-то о проблеме.

Я сердито смотрю на него, предупреждая, чтобы он больше не говорил ни слова. — Дядя Кристиан просто беспокоится о работе, но сейчас он собирается домой. Все, идите спать, или вы разбудите папу. Ему нужен отдых.

Один за другим дети сонно возвращаются к своим кроватям. Я чувствую дядю Кристиана позади себя, пока несу Надю обратно в ее кровать, укладываю ее между простынями и целую в щеку. После нескольких минут поглаживания ее лба и тихого разговора с ней она закрывает глаза и засыпает.

Когда я встаю и оборачиваюсь, дядя Кристиан стоит прямо передо мной, скрестив руки на голой груди и сердито глядя на меня.

— Отныне будь осторожнее со своими словами, — шепчу я. — Они уже не все младенцы, а Лана учит русский язык.

— Зеня, скажи мне…

— Нет. Вы повеселились, и теперь все кончено. Иди домой. Я иду спать.

Он следует за мной обратно к двери моей спальни и тянется к моей руке. — Тогда позволь мне переспать здесь с тобой.

— Я сказал, иди домой. Я закрываю дверь перед его носом. Он слишком взвинчен, чтобы спать, а мне надоело Но кто лишил тебя девственности, Зеня? разговор с ним.

Его разочарованный рык разносится по лесу. — Дай мне мою футболку.

Я подбираю его с пола возле своей кровати. Когда я смотрю на сложенный хлопок в своих руках, меня пронзает приступ тоски. Я ничего не хочу, кроме как затащить этого мужчину в свою постель и прижимать к себе до утра, но какой в этом смысл, если я не могу его удержать? Я только привяжусь, а потом буду опустошен, когда мне придется отказаться от него. Папа был бы потрясен на всю жизнь, если бы узнал, как мы живем. Мои братья и сестры были бы сбиты с толку и расстроены. Все натерпелись за последние несколько лет. Я не могу быть эгоистом, когда должен думать о них.

Я прижимаюсь лицом к его футболке и глубоко вдыхаю. Как же я обожаю запах этого мужчины. Его одеколон наполняет мой нос, но это гораздо больше, чем то, что можно купить во флаконе. От чего у меня подгибаются колени, так это от богатого и мощного запаха дяди Кристиана. Его футболка пропитана похотью ко мне.

Он ждал меня четыре года. Он не хотел другую женщину все это время.

Я смотрю на дверь с тоской. Если я открою его ему, я, вероятно, затащу его внутрь и буду умолять трахнуть меня. Густое, горячее желание пронизывает меня, когда я представляю себя стоящей на четвереньках, пока он сильно и глубоко входит в меня сзади. Мои пальцы сжимают его футболку, и я стону от желания.

В отчаянии я поворачиваюсь к окну своей спальни, открываю его и выбрасываю футболку наружу. — Он на лужайке перед домом, если хочешь.

Дядя Кристиан гневно фыркает, и я слышу, как по коридору топот его ног. Я остаюсь на месте, а мгновение спустя он появляется на лужайке, хватает свою футболку и сердито стягивает ее через голову.

Затем он обходит дом и смотрит на меня снизу вверх.

Я смотрю на него сверху вниз, опираясь обеими руками на подоконник, прохладный ночной ветерок ерошит мои волосы.

Все еще сердито глядя на меня, он целует кончики пальцев. Он должен быть в состоянии попробовать меня на них.

Мгновение спустя он поворачивается и идет по подъездной дорожке, направляясь к своему черному «корвету», ярость и ревность читаются в каждой черте его тела.

Я знаю своего дядю лучше, чем кто-либо другой, и он не успокоится, пока не узнает, кто лишил меня девственности.

И убивает его.

С этой ночи никто в этом городе не в безопасности.

* * *

— Ты выглядишь усталым, милая. — Папа протягивает руку и проводит большим пальцем по моей щеке, бросая на меня обеспокоенный взгляд. Он сидит в уродливом синем кресле с трубками в руке, пока ему делают химиотерапевтическую инфузию. Каждая встреча занимает несколько часов, и я всегда вожу его и сижу с ним на протяжении всего времени.

— Я в порядке, — говорю я ему с бледной улыбкой, а затем откидываюсь на спинку стула, когда приходит медсестра, чтобы проверить жизненно важные органы папы и аппарат, который доставляет ему лекарства.

По правде говоря, я истощен. Я совсем не спал прошлой ночью, когда дядя Кристиан ушел домой. Я хочу сосредоточиться на лечении папы и попытаться подумать о том, что мы собираемся делать с Юрием и Юзефом Голубевыми, но жаркие и тяжелые моменты прошлой ночи заставили меня удушить.

Два слова продолжают звучать в моей голове голосом дяди Кристиана.

Ты брызгал.

Я достаю свой телефон и тайком ищу, что такое сквирт? Мое лицо горит, когда я просматриваю результаты, щелкая здесь и там и читая.

Судя по всему, это не мочится, а мочиться? Или это не моча, а выходит из той же дырки? Кажется, ни у кого нет ответа. Это не редкость, но это все еще сбивает меня с толку, и это кажется шокирующим и трансгрессивным.

И я сделал это с дядей Кристианом.

Я засовываю телефон в сумку и крепко скрещиваю ноги и руки, пытаясь думать о чем-то еще, кроме того момента, когда дядя Кристиан сердито совал в меня пальцы, и я — мои щеки снова краснеют — брызнула на его руку, мои бедра , и кровать. Когда я посмотрел на него, у дяди Кристиана было выражение лица, как будто это была самая замечательная вещь, которую он когда-либо видел. Видимо, тоже не ожидал. Но ему понравилось, что это произошло.

Между ног начинается покалывание. Вспоминая тот момент с ним, я возбуждаюсь, потому что, конечно же, это так. Я сердито вонзаю ногти в ладони. Все, что связано с дядей Кристианом, меня возбуждает с тех пор, как он вернулся.

Медсестра уходит, и папа снова поворачивается ко мне. "Что бы я без тебя делал? Вы говорили вчера вечером с Юрием Голубевым и передавали ему мой привет?

— Эм, да. — Я решаю опустить ту часть, где его дорогой старый друг убивает наших