Освобождение Луки - Виктория Эвелин

Горячий взгляд, которым она одарила его, подтолкнул его к краю. Аромат ее желания был таким сильным, что он мог сказать, что она сгорала от него. Все, что он хотел сделать, это сорвать эти узкие шорты, обтягивающие ее задницу, как вторая кожа, и погрузиться в нее, но он заставил себя действовать медленно. Заставил ее захотеть его.

Глядя на нее сейчас сверху вниз, он мало-помалу терял самообладание. То, как она смотрела на его обнаженное тело, облизывая губы, словно хотела попробовать его на вкус, заставило его мысли закрутиться по спирали, пока не остался только инстинкт. Он сжал свой член, грубо надавив на него кулаком, и выдавил:

— Сними свои шорты, Элис.

Ее маленький розовый язычок высунулся, чтобы снова облизать полную нижнюю губу, и он застонал.

— Если ты не хочешь, чтобы их сорвали, сними их, — прорычал он, заставив ее вздрогнуть.

Он выругался себе под нос, уверенный, что спугнул ее, но затем ее руки медленно двинулись вниз, чтобы расстегнуть и снять шорты.

— Хорошая девочка. Теперь рубашку.

Его сердце бешено колотилось в груди. Сделает ли она то, что он сказал? Позволит ему доминировать так, как ему было нужно? Бушующий в нем инстинкт спаривания подсказывал ему, что она сделает это. Она идеально подходила ему во всех отношениях.

После секундного колебания она выгнула спину, поднимая рубашку через голову и обнажая свою идеальную грудь.

Лука опустился на колени у края стола, любуясь открывшимся перед ним зрелищем. Просунув руки под ее бедра и обхватив их, он позволил своему пристальному взгляду блуждать по ней.

— Ты чертовски великолепна, — выдохнул он, чувствуя, как сжимается грудь.

Теперь она опиралась на локти, ее дыхание было прерывистым. Румянец залил ее щеки и спустился по груди, почти достигнув набухших сосков. Она пискнула, когда он резко дернул, подтаскивая ее через стол к себе. Он отпустил ее ноги, позволив им расположиться по обе стороны от его бедер, и навис над ней.

Положив одну руку ей на плечо, чтобы она не отодвинулась, а другую положив на ее тонкую талию, он коснулся ее смуглого соска. Как только его язык обвел вершину ее груди, она выгнулась навстречу ему, ее пальцы зарылись в его волосы. Тихие стоны вырывались у нее, когда он лизал и посасывал ее восхитительные груди.

В воздухе витал тяжелый запах ее возбуждения, от которого у него потекли слюнки. Если бы он потянулся ниже и коснулся ее там, то обнаружил бы, что она мокрая.

Моя пара, влажная для меня. При этой мысли его мурлыканье снова усилилось. Она вскрикнула, прижимаясь к нему плотнее и наклоняя бедра навстречу его болезненно пульсирующей эрекции.

Резкий рывок за волосы заставил его ухмыльнуться. Отпустив ее грудь, он позволил своей маленькой паре направлять его туда, куда она хотела.

Большинство женщин направили бы его к своей киске, требуя, чтобы он доставил им удовольствие. Вместо этого Элис притянула его лицо к своему, притягивая его для поцелуя. Он застонал ей в рот, прижимаясь к ней всем телом, его член был плотно прижат к ее влажному лону.

Поцелуи быстро стали одним из его любимых занятий. Связь, которую он ощущал, когда их рты вот так соприкасались, была… неописуемой. Чувствовала ли она вкус своей плоти на его языке?

Тихие сдавленные стоны вырывались у нее, заглушаемые его жадным ртом. Движения ее бедер набирали скорость, ее пальцы с каждым мгновением все крепче впивались в его плечи.

Глаза расширились, он отстранился.

— Это моя работа и моя привилегия — заставить тебя кончить. Как ты думаешь, что ты делаешь?

Ее веки были тяжелыми, одурманенными похотью. Стон протеста и разочарования вырвался у нее, прежде чем она вцепилась в него, пытаясь притянуть обратно к себе. Его грудь расширилась. Было ли зрелище прекраснее, чем его пара, обезумевшая от похоти, тянущаяся к нему?

Схватив по одному ее запястью в каждую руку, он прижал ее руки к бокам, затем сел на корточки.

Хриплым голосом она сказала:

— Пожалуйста, вернись, Лука. Я так близко.

Ее страстная мольба была достаточно отчаянной, чтобы побудить его сделать то, о чем она просила, но затем он вспомнил, в каком шатком положении находился с ней. Ему нужно было показать ей, что он может управлять ее телом.

— Ты кончишь, когда я скажу, любимая.

Ранее он совершенно случайно пробормотал это ласкательное имя, но по тому, как расширились ее глаза, и намеку на улыбку на губах, он подумал, что ей это понравилось.

Она издала стон и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Удерживая ее взгляд, он опустил рот к ее черному нижнему белью, пока не завис прямо над чувствительным местом, которое исследовал. Как будто первобытная часть его знала, что ей нравится вибрация от его мурлыканья, оно снова прокатилось по его груди.

При этом звуке она тихонько всхлипнула и задержала дыхание. Его открытый рот, влажный и горячий, опустился поверх ткани, прикрывающей ее лоно. Она застонала, откинув голову на стол и подергивая бедрами навстречу его языку.

Его член сердито дернулся; кровь, пульсирующая в нем, ощущалась как кипящая вода. Каждое мгновение, которое он проводил, не удовлетворяя свои собственные потребности, было мучительным, но то, как она извивалась и мяукала перед ним, того стоило.

Отпустив ее связанные запястья, он быстро разорвал часть нижнего белья, прикрывавшую вход, и закатал остатки вверх по ее бедрам, убирая с дороги.

У него перехватило дыхание. Мягкие каштановые завитки лежали на ее блестящей, порозовевшей промежности. Красивая.

Казалось, время, которое он потратил, любуясь ее потрясающим влагалищем, было слишком долгим, потому что она протянула руку вниз и начала быстро обводить маленький бугорок на вершине своего полового органа. Клитор, — вспомнил он. Должно быть, ей больно, если она готова сделать это сама.

Зная, что она и дальше не будет благосклонно относиться к его поддразниваниям, он закинул ее ноги себе на плечи, схватил за оба запястья и прижал их к ее животу одной из своих больших ладоней. Ее крик протеста превратился в стон экстаза, когда он прижался ртом к ее чувствительному бутону.

Разум Луки плыл от удовольствия, почти как если бы он был пьян. Его женщина лежала под ним, выкрикивая его имя. Сладкий вкус ее возбуждения покрывал его язык, его лицо терлось о мягкую кожу на ее бедре. Трепет пробежал по нему, зная, что он вот-вот услышит, как она кончает в первый раз. Напряжение и дрожь ее тела сказали ему