Мой ненавистный футболист - Лада Шведова

– Вик…

– Лана, – его рука уже запуталась в моих волосах, он наклонился к моим губам и горячо прошептал: – Ты сводишь меня с ума, Лана. Наверное, с того самого момента, когда я увидел тебя на причале, – он легко провел губами по моим губам. Это еще не было поцелуем, скорее, невесомой, нежной лаской.

Другая его рука смяла футболку на моей спине, в это время я осторожно коснулась его груди. Вик вздрогнул и тяжело сглотнул.

Но потом улыбнулся:

– Хорошо, что я поддался искушению и узнал тебя. Я теперь и думать не хочу, что могло быть иначе, что мы… Сейчас мне кажется, я и минуты не смогу провести без тебя. Все время думаю только о тебе.

– А ты не хотел? Узнавать меня.

– Не… сразу.

Очередной раскат грома за его спиной был таким сильным, что стоящие в сарае лодки покачнулись.

Про его «не сразу» я, наверное, понимала. Видела же, как он на меня смотрел почти с первых дней в лагере, но ничего не делал. Потом у нас было несколько случайных встреч, мы пообщались… Роман и конкуренция сыграли свою роль, опять же. И все это вместе заставило Вика шагнуть в мою сторону. Но…

– Почему нет?

– Потому что в августе я уеду в другую страну, – он поцеловал меня, а я застыла, не в силах даже его остановить.

Глава 44

Вик быстро понял, что что-то не так, и отстранился.

Я пыталась переварить полученную информацию и понять, как к ней относиться.

Казалось, в последние дни мы с Виком так много времени проводили вместе, но… что я о нем знала? Что он знал обо мне? Мира за пределами лагеря как будто для нас и не существовало. Только спорт – мой и его, – отношения внутри своих групп, совместные тренировки, стычки в лагере. И все.

Все.

А ведь там, за «Карельскими березками», остался целый мир. Настоящая жизнь, семьи, планы на будущее… И в своих планах Вик даже не собирался остаться в стране. Как внезапно выяснилось. Он уедет за большим футболом и большими возможностями, и это логично. У футболистов другая концепция побед, они либо завоевывают выгодные контракты и деградируют в статусе молодого таланта, либо годами доказывают все на поле кровью и потом, берут кубки. Очевидно, Вик из вторых – тех, кто готов рискнуть и показать, чего стоит. Он талантлив, я слышала это от его тренера и видела, что он действительно неплохо играет в футбол. Что он любит играть.

– Лана, я… – Было темно из-за дождя, но я все равно видела, что Вик волнуется. Он судорожно облизнул губы и продолжил: – Это… Ой, вот я дурак! – Он шагнул назад, едва не врезавшись в лодки, и нервно убрал с лица волосы: – Это… черт! Почему-то в моей голове ты уже об этом знала. И только сейчас я понял… черт!

Я тяжело сглотнула.

Вик смотрел на меня в напряженном ожидании.

– Наверное… мы слишком мало говорили обо всем, – прошептала я, комкая край его широкой футболки. Я пока не поняла, как относиться к услышанному, но знала одно – не буду я перед Виком драматично страдать и заламывать пальцы. Пусть и льющий в метре от нас ливень к этому располагал.

Хоть в этом я осталась собой, и на том спасибо.

– Да, это… – Он посмотрел на лодки, потом на меня: – Поговорим сейчас?

Я не хотела говорить.

Мне надо было как-то сложить вместе утренние мысли о том, что Вик явно лишний в моей будущей жизни, с мыслями нынешними, что он уедет и не будет его в моей жизни. Эти два пункта не хотели сочетаться и друг другу противоречили.

С моим графиком тренировок мне не до парней, но в то же время… лагерь – все, что у нас будет? В августе Вик уедет, причем не в другой город, а в другую страну. И не на год, а на долгие годы, а может, и на десятилетия, если у него все получится. Тут даже думать не надо с ответом: лагерь и правда все, что у нас будет. И ничего больше.

– Давай… потом.

Новый раскат грома заглушил ответ Вика, ему пришлось повторить:

– Когда?

– Не знаю. Не сейчас.

– Лана…

– Не сейчас, Вик!

Ливень усилился. Представив, как нелепо будет выглядеть мой побег, когда придется свернуть с деревянного настила на размытую тропу и карабкаться по ней вверх, скользить по грязи… я поняла, что уйти, сохранив лицо, не получится. Особенно если этим самым лицом упаду в грязь в самом прямом смысле слова.

– Давай просто подождем, когда закончится дождь.

Вик не ответил, но его напряжение чувствовалось даже на расстоянии.

Я с ногами забралась на перевернутую вверх дном лодку и натянула футболку на колени. Лодка лежала близко к выходу, удобно наблюдать за дождем и поймать момент, когда он закончится.

Гром и стучащий по крыше сарая ливень заглушали звуки, и я не услышала, а скорее почувствовала, как Вик приблизился и встал позади меня. А потом тоже присел на лодку, но не лицом к выходу, а спиной.

– Послушай меня, хорошо? Можешь не отвечать, просто выслушай. Это все так… непросто, Лана. И стоило сказать сразу, но сначала я думал, что это как-то тупо, подойти и вывалить на тебя информацию об отъезде заодно со всей биографией, а потом… не знаю. В моей голове ты уже была в курсе. Или я себя в этом убедил. Я же в тебя… кажется, по-настоящему.

– Вик…

– Я вообще не собирался в этот чертов лагерь. Мне в конце смены восемнадцать, уже не по возрасту бегать с зубной пастой и строить козни дюдикам, хотя они это заслужили. Но Борисыч убедил, настоял. Я думал, что буду тренироваться и… все. Меня и не интересовало ничего больше. Я знал, что уеду, и последнее, что мне было нужно, – это причина остаться. А в тебе я сразу разглядел причину, и поэтому собирался избегать. Но не смог.

Я зажмурилась.

Мы с Виком, как оказалось, очень похожи. Я тоже не собиралась… по-настоящему. В него. В летнем лагере, в проклятых «Карельских березках»! Такое случается с другими, но не со мной. Я же эмоциональное бревно и не должна переживать новость об отъезде Вика как конец света. Но пока все чувствовалось апокалипсисом, не меньше. Под ребрами пекло так, словно меня привязали к вертелу