Поцелуй в час Дракона - Ана Адари

в отставку. А вдруг вы сбежали из-под ареста и собираетесь незаконно захватить власть в Гуанчжоу? Говорят, вы прибыли с фраками, на их корабле, — с ненавистью сказал Ши Бо.

— Потому что моя джонка попала в шторм. Ее сейчас чинят в Макао.

— Вы причалили в Макао⁈ В этом вертепе⁈ Где едят пищу франков и где они строят дома, не похожие на наши! Да как вы могли⁈

— Причалили громко сказано. Нас выбросило на берег. Трудно было управлять тропическим штормом, — издевательски сказал Мин.

— Я вам не верю!

— Но у меня есть еще один указ. Касающийся вас.

— А именно?

— Вы назначаетесь Вторым Секретарем. Должность завидная. В столице, при дворе. Где полно незамужних юных красавиц. Из самых знатных родов. У вас есть жена, господин Ши Бо?

— Разумеется.

— А наложницы? Любой аристократ будет рад стать вашим тестем.

Глаза наместника стали маслеными. Карлик оказался чувствителен к женской красоте. Южанки смуглы и довольно вульгарны. Не то, что утонченные белокожие красавицы из столицы. С их волнующей походкой качающегося на воде цветка лотоса, нежнейшими хрупкими косточками и уточненными манерами.

Каждая — как дорогая картина. Их с детства обучают услаждать влиятельных мужчин, этих особенных женщин. Чей ранг с рождения — госпожа. И чья нога должна ступать лишь по лепесткам роз и хризантем. Ну, в крайнем случае, по шелковой травке и мягким коврам.

Куртуазность и шик процветают в столице. Но лишь для избранных. И у Ши Бо аж слюнки потекли.

— Покажите мне этот указ, — проворчал он.

Именно эту бумагу и вытребовал Ран Мин у коронованного кузена, зная, что наместника надо подмаслить. Пообещать ему то, от чего невозможно отказаться. Но Ши Бо оказался крепким орешком.

— Я напишу письмо его величеству, — сказал он. — И спрошу: правда ли это? О вашем и моем новом назначении.

— Но сколько будет идти это письмо!

— Вы куда-то торопитесь?

Сто смертных грехов тебе в карму! Разумеется, Мин торопится! Потому что каждый день промедления может стоить жизни!

— Тороплюсь отправить вас навстречу почестям и славе, — усмехнулся он.

— Я подумаю, следует ли мне вас послушать и отбыть в столицу, — важно сказал Ши Бо. — Поскольку все еще сомневаюсь в правдивости ваших слов. Потому подождем. Но вы можете располагаться в моей резиденции, как у себя дома, ваше высочество. Говорят, вы прибыли с госпожой и гаремом?

— Мой управляющий уже подыскивает нам дом.

— Но почему вы не хотите жить здесь, ваше высочество⁈

— Не хочу вас стеснять.

— Но мой дворец огромен!

«Вообще-то уже мой, — подумал Ран Мин, — но я понял: непросто будет тебя отсюда выкурить».

— Я когда-то жил в Гуанчжоу, — нашелся он. — Мне охота побродить по знакомым местам.

— Я понимаю: местные таверны…

— И местные красотки. Я хочу пополнить свой гарем, поэтому не терпится поглазеть на южанок. Я собираюсь жить с размахом.

— А деньги у вас есть? — хищно спросил этот маленький человечек с непомерно большим аппетитом. — Наложницы у нас, на юге, обходятся дорого. Вы привезли с собой золото? Или оно тоже потерпело кораблекрушение?

— И золото, и серебро при мне. Серебро франков. У меня денег сколько угодно, господин Ши Бо. Мне по карману самые красивые женщины. И я их куплю.

— И в самом деле, Великий принц, — с завистью сказал пока еще наместник.

«Он на меня нападет если не сегодня ночью, то завтра. Не ворюга, настоящий разбойник! Который считает эти земли своими».

Мин повел плечами, проверяя, как чувствует себя раненная в поединке с генералом Сяоди рука. Все в порядке, в строю. А Мастер боевых искусств стоит в бою десятка солдат. И даже трех десятков, если они олухи. Главное, чтобы был простор для маневра. А то навалятся скопом…

… Судьбы мира вершатся не во дворцах, а на городских улицах и в трущобах. Неуправляемая озверевшая толпа способна снести любые стены, даже неприступные на вид. Это принц Ран Мин знал прекрасно. И прямо от Ши Бо поехал в местечко, которое люди приличные обходили стороной при свете дня.

Но принц жил здесь достаточно долго, причем, мужчиной свободным, холостым. И все нюй города цветов его когда-то обожали.

В этом борделе потакали как самым изысканным, так и низменным вкусам, лишь бы у клиента были деньги. Если Ши Бо приказал проследить за принцем, шпионы доложат, что Ран Мин и в самом деле отправился в самый известный в Гуанчжоу бордель.

Заправляла заведением местная знаменитость, мамаша Сунь. Увидев принца, ее телохранители дружно расступились. И с ухмылками отвесили Ран Мину такой же слаженный поклон:

— Добро пожаловать, ваше высочество. Заждались.

А хозяйка, увидев его, вскочила и закричала:

— О, моя Богиня! Великая Гуаньинь! Кто к нам пришел! Мин, сладкий мой, неужто это ты⁈ Мечта моих ночей! Дай-ка я тобой полюбуюсь!

— Ах ты, старая больная обезьяна! — рассмеялся он. — Ты переродишься в ночной горшок за любовь к мужским причиндалам!

— Если меня будет греть такой же красивый зад, как у тебя, то я не против! — азартно сказала старуха.

Они обнялись. Мамаша Сунь была Мину по грудь, от нее воняло мочой и жареным луком. Но богаче нее женщины в Гуанчжоу не было.

— Надеюсь, ты пришел ко мне, а не к этим молоденьким нахалкам? Которые не знают, как удовлетворить такого взыскательного мужчину, как ты, — проворчала старуха, трогая языком качающийся передний зуб.

Мин, чуть, было, не расхохотался, представив ее «горячие» ласки. Старая развратница! Слепая на один глаз, но вторым-то видит все, что ей надо!

— Ох, как же ты хорош, любовь моя! Сколько лет-то прошло? А ничуть не изменился. Даже краше стал, — и мамаша Сунь принялась его ощупывать, словно не доверяя своим глазам. И повторила: — Хорош!

— Конечно, я пришел к тебе, — улыбнулся Мин. — Кто в Гуанчжоу первая красавица? Все это знают: мамаша Сунь. Ноги меня сами принесли.

— Тогда поцелуй меня!

Он прижался губами к сморщенной щеке, похожей на печеное яблоко. Старуха одной ногой в могиле, мамашу Сунь мучают такие боли, что любая, даже самая жестокая пытка покажется лаской, а смерть освобождением от тягот земного пути.

Который Сунь Ли частью прошла, а частью проползла на брюхе, в навозе, продав себя с потрохами, чтобы завоевать под солнцем