Остров судьбы - Лора Бекитт

Почти каждый год на Корсике случались пожары, нередко приобретавшие размеры стихийного бедствия. Маки вспыхивал, как хворост, и сильный ветер разносил огонь по округе. Пожар спускался с горных склонов, угрожая человеческому жилищу. В такое время корсиканцы не воевали между собой, они объединялись для куда более серьезной борьбы, борьбы с огнем. Сквозь удушливую дымовую завесу слышались удары топоров и крики жителей обоих селений, прежде враждовавших между собой, а сейчас бок о бок рубивших кустарник, затаптывающих и заливавших горящую траву. Работа находилась для всех — для мужчин, женщин, подростков и даже детей.

— Надеюсь, скоро потушим, — сказала Сандра, глядя на белое облако, медленно расплывавшееся по склону горы, и вытирая рукавом потный лоб. — Ступай в усадьбу, Анжела. Надо согреть воды и приготовить ужин.

Молодая женщина кивнула и, подобрав прожженный, пропахший дымом подол, побежала в сторону деревни.

Анжеле казалось, что она помнит короткий путь через край маки. С высоты деревня была похожа на груду огромных камней, упавших с небес. Быть может, так оно и было: некая Божественная рука бросила на эту землю горсть неведомых семян, и люди стали селиться на скалистых выступах, казалось, доступных только птицам.

Она спешила, потому не сразу заметила опасность. По траве стелились язычки пламени, бежали ручейками и сливались в небольшие озера. Анжела пыталась найти безопасную тропку и не могла: огонь был везде.

Несколько мгновений она со страхом смотрела на его чуждую, неземную красоту, потом повернула обратно. Не дай Бог очутиться в огненном кольце, лучше вернуться к людям и заодно предупредить односельчан о грозящей опасности.

Через время Анжела заметила оранжевые сполохи и справа, и слева. Хуже нет, когда пламя гонит по земле ветром: тогда жаркая пелена раскидывается веером, и бывает трудно понять, откуда идет огонь.

Она беспомощно оглядывалась, когда услышала знакомый голос:

— Анжела! Стой на месте! Не бойся, я иду к тебе!

Она оглянулась. Высокий, сильный и гибкий Данте мчался к ней большими прыжками. Анжела на секунду закрыла глаза и сразу поняла, что опущенные веки — единственная преграда между ней и той безграничной, отчаянной, слепящей радостью, которую она давно была готова впустить в свою душу.

— Надо предупредить людей, что пожар идет с этой стороны, — сказала она.

— Они знают. Заметили сверху. Мать велела мне догнать тебя.

— Вот как?

Его светлые глаза сияли.

— Я так рад, что с тобой ничего не случилось! Я знаю, куда идти.

Он вел ее через заросли, и Анжела доверчиво шла за ним. Данте куда лучше ориентировался в горах, и не мудрено: в отличие от мужчин у женщин было мало поводов покидать дом.

Здесь было тихо; густая, словно руно, зелень стояла нетронутой. Спутанные, как копна волос, травы покрывали землю сплошным ковром. Неожиданно Анжела поняла, что вокруг на много лье никого нет, что они с Данте остались наедине со своей страстью и мукой.

— Неподалеку должен быть ручей. Я хочу пить, а ты? — спросил он, замедляя шаг.

— Да, — ответила Анжела и заметила: — Как здесь тихо!

— Люди далеко. И пожар тоже.

— Нас не хватятся? Наверное, сейчас каждая пара рук на вес золота?

— Мать сказала, чтобы я шел домой вместе с тобой и набрал воды в котлы. Я уверен, Леон и остальные справятся с огнем.

Они подошли к ручью. Анжела присела на корточки, умылась и напилась. Ее платье было покрыто сажей, пропитано потом, и она вдруг почувствовала, что если не снимет этот траурный наряд, почти год служивший ей второй кожей, броней и клеткой, прямо сейчас, то сойдет с ума. Анжела попросила Данте отойти за кусты и с несвойственной ей яростью стащила платье через голову, оставшись в сорочке и нижней юбке. Ее движения, ее взгляд были полны отчаяния. Казалось, внутри нее идет мучительная борьба.

Анжела словно не замечала, что завязки ее сорочки распустились, и Данте может видеть сквозь ветки, за которыми он стоял, ее крепкую белую грудь с темными куполами сосков. Данте почувствовал, как внутри разверзлась сияющая бездна. Он понял, что настал переломный момент, момент, который нельзя упускать, ибо в нем заключалась его судьба, его жребий и его выбор.

Он подошел к ней сзади, обнял, повернул к себе, раздвинул складки тонкой ткани, вцепился пальцами в шнуровку, распутал, разорвал хлипкие веревочки и принялся целовать упругую плоть. Анжела ахнула; словно только сейчас очнувшись, попыталась оттолкнуть его и прикрыться. Сперва он не отпускал ее, а после бессильно рухнул перед ней на колени и простонал:

— Я люблю тебя, люблю! Делай со мной, что хочешь, я схожу по тебе с ума!

Она не удивилась. Ею тоже владела любовь, та самая любовь, благодаря которой рушатся барьеры, отступает ненужная гордость и проходит нелепый стыд.

Анжела погладила волосы Данте и мягким жестом заставила его подняться на ноги. Мгновение они стояли друг против друга, а потом принялись целоваться, жарко, ненасытно, как это делают преступные любовники в редкие минуты свидания.

Она сняла нижнюю юбку и расстелила на жесткой траве. Стянула полотняную сорочку. В свою очередь Данте лихорадочно освобождался от одежды, теряя пуговицы, обрывая завязки.

Когда Анжела разомкнула плотно сведенные колени, Данте почудилось, будто перед ним раскрыли шкатулку с невиданными драгоценностями. Он осторожно коснулся ее плоти. Она была мягкой, бархатистой и пахла весенними соками. Он с нежным трепетом целовал губы Анжелы; отвечая на его поцелуи, женщина помогала неопытному юноше отыскать вход в свое тело, который казался ему входом в рай.

В первый раз все закончилось так быстро, что Данте стало стыдно до слез. Он вспомнил, как Джулио говорил, что дабы доставить женщине удовольствие, нужны долгие, изысканные ласки. К счастью, Анжела позволила заняться с ней любовью и во второй, и в третий раз, пока он наконец не ощутил сладкую дрожь в ее теле, не услышал тихие стоны. Не открывая глаз, крепко обняв его своими дивными руками, она отдавалась ему всем своим существом.

Они не знали, сколько времени провели возле ручья. Данте не мог поверить в происходящее и вместе с тем понимал: отныне он не сможет существовать по-другому; без поцелуев, объятий и любви Анжелы будет чувствовать себя рыбой, выброшенной на берег, птицей со сломанным крылом.