Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

— Пойдёмте, господин Гуго…

— Итак, — начал я, вертя между колен вертикально удерживаемую трость, когда мы расположились в кабинете подрядчика, заставленном роскошной мебелью красного дерева, — вернёмся к произошедшему на балу…

Золотое лицо набалдашника трости с хищной лукавой улыбкой уставилось на Гуго и, казалось, подмигнуло.

— Когда я подошёл к неизвестному мне молодому омеге, стоявшему в одиночестве у окна, трое весьма развязных молодых людей, в числе которых был и ваш сын, предлагали ему пройти с ними в один из тёмных коридоров… Я боюсь даже предположить, чем бы это всё кончилось, господин Гуго. Когда к нам подошёл господин командующий флотом, выяснилось, что молодой человек, к которому выказали своё внимание трое студиозусов, является сыном-омегой Альта Дальмайера, искусника, хорошо знакомого адмиралу и погибшего в бою с пиратами лет пять назад, для него это был первый бал…

Гуго беспокойно завозился в кресле и тяжело вздохнул, скорчив скорбное лицо, дескать, что поделать, дети… ветер в голове и всё такое…

Да-да… Ветер…

— Так вот, господин адмирал одобрил, что при военном командовании города будет создан фонд помощи отставным военным и семьям погибших воинов, а вы, господин Гуго внесёте в него первый взнос. В размере тысячи талеров…

Здесь Гуго вытаращил на меня глаза не в силах произнести ни слова — так его поразила сумма. Всё его имущество оценивалось максимум в триста талеров. Это с учётом того, что было в обороте.

— Кроме того, — продолжал я, а Мефистофель на трости корчил рожи Гуго, маскируя их ярким светом закатной Эллы, падавшим прямо на трость, — была достигнута договорённость о том, что семья погибшего Альта Дальмайера получит от семейства Орлернов в качестве моральной компенсации сто талеров…

Я молчал, разглядывая лицо Орлерна. Тот тоже безмолствовал. Молчание его мне было понятно — суммы, озвученные мной, были гигантскими. Помнится, на сто двадцать талеров можно было бы скупить четыре пятых Майнау с землёй и домами…

Масштаб цен в Лирнессе был сопоставим.

И компенсация семье погибшего в сто талеров мгновенно выводит его сына-омегу в число самых завидных женихов (или невест?) города. Тем не менее, за своё поведение Айко фон Дунов заплатил жизнью, ей же должен был расплатиться и фон Балк (ничего, я ещё доберусь до него). И деньги долженствующие быть внесёнными за жизнь Эрнста Орлерна, несмотря на сумму, — великая милость по отношению к нему. Гуго понимает это. Потому и молчит. Так как торговец и отец борются внутри него. Эта борьба мне понятна. Тысяча талеров — это сильно…

Зато сумма круглая. А бизнес должен быть социально ответственным, как сказал кто-то почти двадцать лет назад… Да…

Гуго вздохнул и пошевелился в кресле:

— Оме Ульрих, я… готов морально компенсировать семье достойного воина озвученную сумму, но…

У него нет такой суммы. Это я понимаю.

Я ждал окончания фразы, вертя в руках трость.

Крохотный солнечный зайчик, отразившись от золотого набалдашника, скользнул по шкафам со стеклянными дверцами, резанул по глазам Гуго и тот с ужасом увидел как глаза хищно улыбающейся головы демона на трости в холёных руках оме, вдруг всего на мгновение почернели, бездна взглянула через них в самую душу Орлерна, царапнув ледяным когтем где-то внутри, под диафрагмой. Дурной воздух из желудка рванул вверх по пищеводу, заставив его икнуть и прикрыть ладонью рот. А глаза демонической головы сверкнули кроваво-бордовым и снова сделались безразлично-золотыми.

Оме-убийца поднял взгляд на подрядчика и Гуго лишился языка — на него смотрела бездна, подсвеченная багрянцем родопсина.

Где-то тут… было… подрагивающие руки Орлерна, так и не отрывающего своего взора от глаз ужасного оме, слепо шарили по столу в поисках гербовой бумаги для векселя.

— Семья Альта Дальмайера с благодарностью примет деньги наличностью…

— Да-да, оме, да-да… — согласно закивал головой Гуго, отодвигая перо и чернильницу в сторòну.

«Ну, дядюшка! Ну, силён!» — хлопал внутри меня в ладоши Шут.

— Будет хорошо, если вы, господин Гуго, приложите к деньгам письмо с извинениями за вашего непутёвого сына.

Гуго, по-прежнему глядя мне в глаза, молча кивнул. Он согласен. Он сделает.

Чудовище, в лице прекрасного оме в красном костюме с золотыми шитыми драконами, обворожительно улыбнулось, показав белоснежные острые клыки (да картинка это! Я ж всё спилил. Вроде бы…):

— Когда вы сможете внести тысячу талеров?

Воздух остановился в груди Орлерна, кровь отлила от лица.

Чудовище продолжило:

— Мне кажется, что господину Эрнсту Орлерну будет полезно поприсутствовать при этом разговоре…

И опять обворожительная улыбка и ледяные бездонно-чёрные глаза без белков.

Оме сменил позу, перехватив трость за середину и в кресле рядом с ним появился ошалевший Эрнст с красными заплаканными глазами.

— Ernst, meministines praeceptorum tuorum de inconcessitate affectuum? (Эрнст, вы помните слова ваших преподавателей о недопустимости эмоций?) — всё также улыбаясь и продолжая пристально смотреть на Гуго, проворковал оме.

Неожиданно для себя Эрнст успокоился, а улыбка оме стала ещё шире, уголки его рта сместились дальше к ушам, открывая острейшую снежно-белую пилу коренных зубов.

Колючая лапа страха растопыренными пальцами ткнулась в солнечное сплетение, в промежности сжалось, надавило и альфа-стихийник самым постыдным образом захотел в туалет. Эрнст на мгновение прикрыл глаза, проклиная оживившийся не ко времени мочевой пузырь.

Когда он их открыл, оме Ульрих с обычным своим прекрасным лицом скучающим тоном задавал отцу вопрос:

— Итак, господин Гуго, что вы нам сможете предложить?

— Оме, я… у меня просто нет столько денег, оме…

— Займите…

— Банк потребует залога. Для его предоставления мне нужен минимум месяц.

— Продайте.

— Что продать?

— Себя. Семью. Дом, — вколачивал оме слова в головы обоих Орлернов, а затем, снова плотоядно улыбнувшись, добавил, — Я куплю.

В комнате вдруг, не смотря на тёплый тропический вечер, стало холодно, так что мурашки пробрали Эрнста вдоль спины, даже показалось, что Элла светившая между штор потускнела, как бы затянувшись облаками.

— Договор, — оме стукнул тростью в наборный пакет, — под пятнадцать процентов…

— Три! — оживился Гуго.

— Двадцать, — тихо произнёс оме и добавил, — господин Гуго, чем дольше вы намерены торговаться, тем больше будут проценты. Деньги вам надлежит внести сегодня же…

Сердце младшего Орлерна забилось. Чем всё это закончится? То, что не миновать наказания от отца он уже понял. Но в каком он будет состоянии после разговора с этим проклятым менталистом? И дёрнули же демоны связаться с фон Балком!

— Кэйтарайн, Имк, Мечтилд, Сондж, — скучным безэмоциональным голосом оме перечислял имена супругов Гуго, — Эрнст, Митзи, Райн, Марлис, Луэлл, Альфонис, Ферн, Хеди, Элфрид, — называл оме имена детей Гуго, — все они