Мой сосед — вампир - Дженна Левин

Я посмотрела вперёд. Водитель был сосредоточен на дороге. Но зеркало заднего вида… прекрасно отражало нас с Фредериком, переплетённых на заднем сиденье.

— Он не видит, что мы делаем? — уточнила я.

— Нет, — ответил Фредерик без тени сомнения.

Холодок пробежал по моей спине.

— Почему?

Фредерик тяжело выдохнул и чуть отстранился, откинувшись на спинку сиденья. Моё тело мгновенно запротестовало против внезапной потери контакта.

— У вампиров есть… определённые способности, — он скривился и сделал рукой колеблющееся движение. — Нет, называть это магией не совсем правильно. Скажем так: я могу делать то, что людям недоступно. Большинство вампиров умеют в той или иной степени использовать гламур, чтобы заставить людей видеть не то, что происходит на самом деле.

— Правда?

Он кивнул.

— Наш водитель думает, что мы сидим по отдельности, уткнувшись в телефоны, и держим руки при себе.

Я замолчала, переваривая услышанное. То, что он сказал — что вампиры могут заставлять людей видеть то, чего нет, — в целом соответствовало историям, которые я слышала всю жизнь. И вдруг меня осенило.

Выдающиеся клыки, которых я раньше у него не замечала, до поцелуя на вечеринке у Сэма.

— Так это из-за этого я раньше не видела твои… зубы? — прищурилась я. — Ты гламурил меня?

Он выглядел удивлённым.

— Я не думал, что ты заметила их на вечеринке.

— Ну, трудно не заметить, когда твой язык в чужом рту, — фыркнула я. — Они огромные. И очень острые.

Фредерик занервничал, поёрзал, поправляя ремень безопасности.

— Я не специально скрывал их от тебя. Для нас люди — и угроза, и… еда. Использовать гламур, чтобы скрыть клыки, — защитный механизм. Рефлекс. Это происходит так же непроизвольно, как дыхание. — Он потер затылок. — Гламур спадает только тогда, когда мы чувствуем себя полностью в безопасности. Среди тех, кому доверяем.

Он посмотрел на меня таким открытым и чистым взглядом, что я сразу поняла смысл его слов.

Он доверял мне.

Краем глаза я заметила, что мы уже почти у дома. Пара минут без ремня — ничего страшного, правда?

Не успела я передумать, как отстегнула ремень и перебралась к нему на колени, оседлав его, пока Uber вёз нас дальше, а водитель, конечно же, ничего не замечал. Всё тело Фредерика напряглось, мышцы его бёдер подо мной сжались, когда я устроилась поудобнее.

Его большие ладони легли мне на бёдра, крепко сжимая их. Глаза расширились от неожиданности, и я вдруг задумалась, сколько времени прошло с его последней близости. Целоваться он освоил быстро, но, если верить всему, что я знала о его эпохе, дальше поцелуев он, возможно, и не заходил.

Не станет ли это шансом научить его паре современных приёмов, которые он пропустил за долгие годы спячки?

Впрочем, это можно будет решить позже.

Сейчас я лишь наклонилась к его уху, наши тела плотно прижались друг к другу. Его дыхание сбилось, пальцы впились в мою талию.

— У тебя есть ещё какие-то способности? — прошептала я, оставив поцелуй на его мочке уха. Моя ладонь медленно скользнула вниз по его груди и остановилась там, где билось его давно дремлющее сердце. — Или гламур — единственное?

Он тихо рассмеялся, и я почувствовала мягкую вибрацию смеха под рукой.

— Есть ещё одна, — признался он.

— Какая? — машина как раз плавно остановилась у тротуара перед нашим домом. Я коснулась его губ коротким поцелуем — обещанием того, что ждёт его внутри. — Скажи мне.

Фредерик покачал головой.

— Это… довольно глупая способность, если сравнивать с остальными. Но если ты правда хочешь знать — расскажу наверху.

Когда мы вернулись в квартиру, Фредерик схватил меня за руку и потащил к прихожей. К шкафу. Тому самому, в который мне было запрещено заглядывать с первого дня.

— Ответ на твой вопрос — здесь, — сказал он и посмотрел на меня, словно проверяя, готова ли я. — Если всё ещё хочешь знать.

Он положил ладонь на дверную ручку, и во мне вспыхнула паника.

Я уже построила десятки версий того, что может скрываться за этой дверью. А за одну только ночь произошло столько всего, что я не была уверена — готова ли узнать правду.

Я положила руку поверх его руки, останавливая.

— Ты же говорил, что там нет мёртвых тел, — напомнила я, слова вырвались слишком быстро.

— Говорил.

— Это правда?

Он кивнул.

— Да. Там нет ни крови, ни отрубленных голов. Ничего такого, что могло бы показаться тебе неприятным или страшным. Обещаю. На самом деле… — он замолчал, почесав подбородок. — Может быть, тебе даже понравится то, что ты увидишь.

Надежда в его голосе — желание поделиться чем-то, что он раньше скрывал, — растопила мои последние сомнения.

— Ладно, — сказала я, собираясь с духом. — Открывай.

Я задержала дыхание — и через миг разразилась смехом, когда он распахнул дверцу.

— Фредерик, — выдохнула я, не веря глазам.

— Я знаю, — кивнул он.

— Почему здесь столько ананасов?

— Не только ананасы.

Он сдвинул в сторону дюжину золотистых плодов, открывая за ними ряды хурмы, кумкватов и прочих ярких фруктов, которых я даже не узнала.

— У некоторых вампиров есть по-настоящему впечатляющие способности: превращать вино в кровь, летать или даже сворачивать время вспять, — сказал он с лёгкой грустью. — А я могу только невольно вызывать фрукты, когда нервничаю.

Я шагнула ближе и взяла маленький плод — похожий на грушу, но пахнущий апельсином.

— Это то, что ты всё это время скрывал?

— Да, — признался он. — Можешь попробовать, если хочешь.

— Можно?

— Конечно. Всё, что я создаю, я каждую неделю отдаю в продовольственный фонд. Или… дарю тебе.

Я вспомнила корзину кумкватов в день переезда и миску цитрусовых на его кухне.

— Ага, — пробормотала я.

— После того как ты поселилась здесь, я стал производить их гораздо больше. Видимо, всё время нервничаю.

С трудом верилось, что я могла его так тревожить, но я решила не спорить.

— Почему ты раньше мне не рассказал? — спросила я и поспешно добавила: — Не то чтобы это было проблемой. Мне просто интересно.

— Потому что это одна из самых нелепых способностей, какие только бывают у вампиров. И совершенно бесполезная, ведь мы даже не можем есть фрукты. — Он смущённо почесал затылок, отвёл взгляд. — Когда ты узнала, кто я, мне хотелось казаться тебе внушительным, а не каким-то неуклюжим призывателем кумкватов.

Тёплое чувство расплылось у меня внутри.

— Ты хотел произвести на меня впечатление?

Он кивнул.

— Всё ещё хочу.

Я не могла этого понять. Трёхсотдвадцатилетний бессмертный