Никаких аристократов, или Фальшивая Невеста - Марина Бреннер

Когда — то давным давно, и Эллинора уже даже и не помнила от кого, но слышала она утверждение о странной любви отцов к детям, ну... пока они ещё маленькие.

"Мужики младенцев не ощущают своими. До отцов начинает "свойствО" доходить, когда ребенку стукнет лет пять, не меньше! А то и позже. Для любого мужика малое дитё ничего не значит. Просто есть и есть..."

Теперь же, муж лейды Раймер разбивал в пух и прах все эти "жизненные" утверждения. Любой писк младенца срывал его с постели среди ночи. Любой шум, доносившийся снаружи, заставлял хвататься за кинжал. Любое кряхтение ребенка наводило панику. А уж хныканье или плач вообще лишали покоя.

— У него ничего не болит? — мучал Дарион вопросами Нелсона и Кэт — Точно? Он здоров?

Получив утвердительные ответы от обоих, успокаивался. Но... вскоре всё начиналось снова.

"Вернемся домой, остынет, — повторяла про себя Элли — Ко мне ведь остыл..."

О, лейда Раймер просто не представляла себе, насколько... нет. НАСКОЛЬКО была неправа!

Откуда она могла знать, ЧТО чувствует супруг, когда ложится рядом в жесткую, походную постель, если непонятная ревность туманила ей разум?

И откуда она могла видеть сейчас, как отводит он глаза от её обнаженных ног, плеч, рук, струящихся по спине распущенных волос...

Округлых, налитых молоком грудей, с лежащими на них теперь крохотными детскими пальчиками... ставшими крупными сосков, тревожимых розовыми губками сына...

Откуда Элли могла всё это чувствовать и видеть, когда неясная горячая ревность жрала рассудок и застилала глаза пеленой?

"В самом деле, — рассуждала Смотрительница, часто лежа рядом с дремлющим супругом, прижавшись щекой к его плечу — Он же меня не любит. И никогда не любил... А это всё — просто долг. Дарион, он... очень совестливый, вот и всё. Вот и всё... Ну и ладно."

Ладно так ладно. Они женаты. И у них есть сын. Это... крепче всех клятв и любви, которой... может, и нет вовсе?

...Эллинора глубоко вздохнула. Потом, забрав кряхтящего младенца из рук воркующей Катарины, принялась кормить.

— Дарион, — сказала, не поднимая глаз и не заметив, что муж опять отвел взгляд — Как мы его назовем? Это должен решить ты. По правилам, давать имя первенцу должен мужчина, самый старший в семье.

— Леннер, — отозвался тот, прикрыв глаза и стараясь прогнать прочь сладкое видение обнаженных белых грудей жены — Как моего отца. У меня был неплохой отец, Элли. Местами сволочь, конечно. Но в целом, да. Неплохой.

Эллинора согласно кивнула. Это имя ей нравилось.

Так звали одного из учителей в Нордаксе — доброго, вежливого старичка, бубнящего уроки тихим голосом и с легкостью прощающего нерадивым ученикам возню, смешки и списывания во время экзаменов...

— Мы с Гортом сейчас уедем, Элли, — объявил Смотритель, почему — то шумно выдохнув. Будто боролся с чем то невидимым — Требуется отвести пленников в Парм, заключить под стражу в ожидании суда и казни. Этим падлам место в тюрьме, а не рядом с моей семьей. Отправим колонну и назад. Вернемся к вечеру.

— Хорошо! — согласилась Эллинора — Ты только... не задерживайся там! И не пей, пожалуйста. Я... я буду ждать.

Только не реветь! Нет. Не сейчас. Она поплачет после, когда останется одна.

— Давайте малыша, барышня! Я его уложу.

Передав дремлющего сына в руки Кэт, Элли прилегла набок. Укутавшись в плащ, она долго смотрела на колышащийся полог входа, слушая голоса, доносящиеся снаружи.

Под смесь звуков из слабого ветра, трещащих в камельке сучьев, тихого сопения сына из за плотной занавеси и голоса Кэти, мычащего какую — то песню, девушка задремала.

Пробудилась она много позже от...

...теплого прикосновения к виску обветренных, пахнущих табаком губ Дариона.

— Элли... Элли, девочка! Ты почему плачешь? Ну ка, просыпайся. Приснилось что нибудь? Или... Кэт что нибудь наплела? Или Нелсон? Отвечай! Я этих сук... порву в лоскуты!

Крепкие руки резко встряхнули ещё сонное, дрожащее в рыданиях тело лейды Раймер.

— Девочка моя маленькая, — шептал Смотритель, осыпая зареванное лицо жены неловкими поцелуями — Ну иди ко мне... Иди, моя хорошая. Иди же... Расскажи, что стряслось.

— Дарион! Ооох, Дарион... - только и всхлипывала Элли, порывисто обнимая мужа и опасно зажигаясь в его руках — Дарион... Я так... ТАААК! Скучаю...

— Да моя же ты, — сдирая с плеч Эллиноры громадную мужскую рубаху и сжимая пальцами налитые, нежные груди, выдохнул Раймер — Я Кэт услал в соседний шатер. Я, знаешь ли... тоже скучаю! Моя сладкая...

Снаружи вновь запел ветер. Пока ещё ледяную, колючую, но уже совсем предвесеннюю песню...

Глава 37:2

Только лишь ощутив руки мужа на своей обнаженной груди, Элли готова была разлететься тысячей мелких осколков. Брызгами кипятка!

Нет... Жгучего, хмельного отвара. Ароматного, темного, грозящего разорвать жаром своим тонкие стенки неподходящей для него элегантной, вычурной чашечки из тонкого фарфора.

— Нам нельзя пока, — откинув голову назад, прошептала она, смежив веки — Ммм... Нельзя, Дарион. Нелсон говорит... что... что...

Раймер усмехнулся. Коротко, но сильно сжав грудь жены жадными пальцами, помолчал секунду.

— Знаю, Элли, — ответил, и не думая прекращать ласки — Только вот слишком долго я тебя не видел. Слишком долго, чтобы... Не бойся. Здесь не случится ничего, что не понравилось бы твоему разлюбезному Нелсону.

Уложив жену на спину, Смотритель сжал руками нежные, вздрагивающие бедра.

— Не дрыгайся, Эллинора! — приказал Раймер, лаская отзывающуюся его пальцам влажную, карамельную суть — Мы это уже делали. Много раз. Давай постараемся друг для друга... Ну же!

Не отрывая руки, лег рядом.

— Дарион, — вздохнула Элли, сомкнув пальцы на раскаленной, почти чугунной плоти мужа — Ласкай меня! Я скучала... столько скучала! Ты мне...

Выдохнула ему в губы:

-...снился...

Он ответил глубоким поцелуем. Грубым, жадным и желанным, будящим сразу слезы и радость. Обжигающим, как тот самый отвар, грозящий разорвать тонкие стенки чашки, фарфоровой и глупой. Фальшивой! Именно — фальшивой.

Потому что для человека, желающего согреться изнутри горячим напитком, ценнее прочная, простая, глиняная посудина. Надежность! Не показная, внешняя, бесполезная красота. Надежность.

— Двигайся у меня на руке, Элли, — шептал Дарион, то отрываясь от губ жены, то наоборот, плавя их своими — И ласкай меня. Сильнее, девочка моя. Сильнее... Так! Да, моя хорошая. Погладь его, поласкай пальчиками...

Не замедлившись ни на минуту, яростно, но — стараясь всё же быть нежным, Раймер изловил Эллинору на быстро приближающихся,