Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Эх! Раззудись рука, размахнись плечо! Чуть напрягшись, телепортирую прямо сюда сразу пятьдесят мешков лучшей пшеницы со складов Лирнесса. Я помню их содержимое ещё с тех пор, как пиратов там пытал. Наши торгаши перебьются. Подумаешь, убыль. Сочтёмся. А тут люди без макарòн пропадают.

Сумерки опустились на город.

Дитрич отыскался в гостиной — сидел вместе с Лоррейном и Хильдом, а Идан вслух читал им книжку, какой-то из рыцарских романов:

— «… Тогда добрый старец, полагая, что больше ничего не сможет сделать, послал сказать великану, что его воспитанник уже достиг необходимого возраста, желает стать рыцарем и кажется достойным такого звания. Услышав об этом, тот сразу же прискакал на коне и, найдя Галаора столь прекрасным и сильным не по возрасту, воскликнул:

— Сын мой, я знаю, что вы желаете стать рыцарем, и поэтому хочу взять вас к себе, чтобы сделать все возможное для вашей славы.

— Отец, — отвечал тот, — таким образом, сбывается моя мечта!

Великан отвез юношу в свой замок, сделал для него доспехи по росту и сам стал учить его ездить верхом и преодолевать на коне препятствия. Он нашел двух фехтовальщиков, которые научили Галаора обращаться с мечом и щитом и всем другим воинским приемам, необходимым для рыцаря. Так прошел год, и великан увидел, что сделано достаточно для того, чтобы Галаор мог стать рыцарем…»

Бархотка с медальоном портала так и висела на шее Дитрича и сейчас он, слушая чтение Идана, непроизвольно касался её пальцами, мечтательно улыбаясь.

Неожиданно медальон нагрелся и стал тёплым.

— И-Идан, хватит на сегодня, я-а спать хочу, — запнулся Дитрич и Лоррейн с Хильдом не посмели возразить. После моего ухода из Майнау Дитрич всю власть в доме Нессельриденов забрал в свои ручки.

Из-за живота с трудом поднявшись из кресла, он прошёл в спальню и плотно запер дверь.

— Идан, что там дальше было? — начали приставать к прислужнику оставшиеся супруги пока ещё живого бывшего торговца зерном.

— Нет, ваши милости, не могу, господин Дитрич запрещает читать без него, не просите…

С трудом опустившись на колени и опираясь рукой на кровать, Дитрич благоговейно, лицом к центру спальни с замиранием сердца, прикрыв глаза, покорно ожидал явки такого долгожданного господина.

Мгновение назад спальня была ещё пуста, но вот… ощущение посторòннего присутствия заставило омегу волосами на затылке почувствовать, что он не один.

Я шагнул из-за спины стоящего на коленях человека и погрузил когтистую лапу в его густые волосы.

Восторг, счастье, обожание всколыхнулись у него внутри и выплеснулись наружу на стоящего рядом с ним.

Посреди спальни, на круглом пестром ковре проявилось просторное глубокое кожаное кресло. Демон отпустил волосы омеги и, царапнув паркет когтями ног, неведомо как, в одно мгновение оказался сидящим в кресле. Перед Дитричем снова оказался он! Господин! Mein Herr — как иногда Дитрич его называл. Только наедине с самим собой — ведь Господин запретил к нему так обращаться. Омега от избытка чувств прижал ручки к груди, не смея поднять лицо со стремительно заливавшимися слезами глазами на столь желанное существо. А смуглый демон всё в тех же просторных ярко-синих муаровых шёлковых шароварах и всё с тем же блестящим колечком в левом соске широкой груди подпёр рукой с растопыренными пальцами голову и пристально разглядывал его, Дитрича.

Хм… А он почти не изменился. Беременность нисколько его не испортила, хотя живот и кажется огромным.

Демон шевельнул пальцем свободной руки, чёрно-матовый коготь описал полукруг снизу вверх и Дитрич оказался рядом с ним, вдыхая желанный запах господина и стараясь запомнить его. Навсегда, если получится.

Вивиан смог доделать духи предназначенные в подарок мне и сейчас я воспользовался этим роскошным запахом, вгоняя его в память Дитрича. Ну-ка, иди ближе… Я протянул руку и за волосы, помогая себе телекинезом (я ж не зверь), подтащил омегу так, что его голова улеглась щекой на моё колено. Ничего, тут недалеко было, боль и потерпеть можно. Серые глаза с благоговением поднялись на меня — я специально чуть тряхнул голову омеги — дескать, смотри на меня.

— «Я недоволен тобой» — прогремело в голове у омеги, заставляя сжаться в страдании, вызванном тем, что он не оправдал ожиданий господина, — «был ли ты добр к окружающим? Отвечай!».

Дитрич часто-часто закивал головой. Да, он был добр к тем с кем жил. По крайней мере, никого из прислуги не выгнал на улицу, не приказал высечь, а это уже доброта по местным меркам, ну, подумаешь, поссорился пару раз с Лоррейном и Хильдом, а нет, не пару, пока они не признали его главенство, ссориться приходилось часто. Ну, дал как-то пару пощёчин Идану за нерасторопность. Так не выгнал же…

— «А был ли ласков с ними?» — снова ворвался в голову голос Господина.

А… В этот раз ответить было нечего. Ласковым с ними? Так на шею сядут…

— «В какую семью придут твои дети? Там, где не высек — то уже добрый? Я разочарован».

Господин тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла.

Нет! Не было и нет большего наказания для Дитрича! Господин разочарован им! Не смея пошевелиться под рукой демона, так и удерживавшего его голову за волосы на своём колене, он прикрыл глаза и слёзы невыразимого горя залили его лицо, обильно стекая и впитываясь в шёлк штанины…

— «Был ли Я милостив с тобой?» — продолжил Господин.

Да. Согласно смежил слипшиеся от слёз стрелками ресницы Дитрич. Господин был милостив к нему. Именно милостив, ибо дал ему, несчастному омеге, решившемуся подойти к краю жизни, смысл для существования. Более того, сделал ему, недостойному, самый величайший подарок — дал ребёнка.

— «А был ли Я ласков с тобой?» — прозвучал ещё один страшный вопрос.

Да. Господин был ласков с ним. Более того, он, по невыразимому своему великодушию, всегда делал так, как нравилось, именно нравилось, ему, Дитричу. И получая от Господина укусы, царапины и удары он, Дитрич, всем своим существом чувствовал, знал, что Господин ласков к нему. Просто эта ласка вот такая. И даже, когда Господин хлестал его бичом, Дитрич знал, что Господин ласков к нему… и где-то там, глубоко внутри, омежья интуиция твердила ему, что всё это внешнее, наносное и, действуя так, Господин, на самом деле идёт на поводу у него, Дитрича… Именно потому, что ласков к нему.

— «Ты должен стать другим!»

Да! Омега шмыгнул носом и задышал