Снова и снова - Анна Мишина

Дни понеслись, как сумасшедшие, с начала года. Через две недели отборочные, и вот-вот станет известен ответ на заявку. Усердные тренировки выматывают так, что дома только до кровати и спать.

Кирилл пишет редко, словно боится мне надоесть. Обходимся дежурными фразами: привет-пока и как дела. И все это в сообщениях. Боюсь услышать его голос. Но практически каждый раз порываюсь ему позвонить и в самый последний момент одергиваю себя и ругаю за слабость. А иногда просто боюсь понять, что забыла его голос. И меня пробирает озноб от этого страха не узнать его.

На отборочные собираемся в столицу. У меня реальный мандраж, что говорить о тренере! Хоть она и держится стойко и подбадривает меня, боюсь, она тоже сильно переживает.

— Жень, ты главное, не нервничай. Все будет хорошо, — успокаивает меня, пока мы едем в автобусе.

— Оль Пална, я постараюсь выложиться на полную. Мы ведь с вами все отработали. Я уверена, что справлюсь, — похоже, больше я ее успокаивала.

А по приезде в Москву меня словно выключили. Я абсолютно ничего не помню. Ни как заселились в гостиницу, ни тренировку перед прокатом. Ни само выступление. Я не помню абсолютно ничего. Лишь только радостные возгласы Устиновой: мы прошли, мы прошли!

А включилась я в постели ночью, когда зазвонил мой телефон. Видео-звонок.

Мое сердце тут же пустилось отплясывать румбу. Включила ночник, укуталась одеялом и, опершись о подушку, нажимаю на зеленую трубку.

— Привет, — на экране мобильного показался Кир. В футболке, что так рельефно облепляет каждый мускул на его красивом теле. Беспорядок на голове, который постоянно хочется поправить.

— Привет, — стараюсь сдерживать улыбку, чтобы не казаться безумной.

— Я смотрел прямую трансляцию. Жень, ты была великолепна! Поздравляю с победой, — он улыбается, но глаза его полны грусти. Эти бездонные океаны просто переполнены тоской. Так хочется протянуть к нему руки, взъерошить волнистые волосы, погладить по щеке, поцеловать в уголок губ, дразня и заманивая в свою игру. Вдохнуть, наконец, родной и такой знакомый запах. Его запах. Эксклюзивный. Для меня.

— Спасибо, — выходит хрипло, голос почти пропал. И бровь Кира тут же ползет вверх.

— Ты заболела? — да, так и хочется крикнуть: тобой я болею, черт возьми! Но вместо этого спокойно отвечаю:

— Нет, все нормально, — сглатываю ком, что мешает говорить.

— Жень, — он тяжело вздыхает, улыбка сползает с губ.

— Кир, — он запускает пятерню в волосы, поправляя их и, о боги, как это выглядит сексуально. Смотрю на него и ощущаю себя маньячкой. Интересно, может, у него кто-то там есть? Как он справляется без… Женя, о чем ты думаешь?

Мы молчим и просто смотрим друг на друга, словно боимся потерять эту связь.

А у самой все тело горит, и низ живота скручивает тугим узлом. Кусаю губу так сильно, что ощущаю привкус железа. Такое чувство, что даже на расстоянии между нами искрит воздух.

— Не кусай так губы, пожалуйста, — хрипло выдает он, от чего у меня мурашки табуном проносятся по телу. Невольно зажмуриваю глаза и слышу тяжелый вдох Кира. — Я с ума схожу без тебя, — хмыкает он, пытаясь разрядить обстановку.

— Кир, — начинаю говорить как в номер, постучав, входит Ольга Павловна, и я тут же сбрасываю вызов и прячу телефон.

— А ты чего не спишь? Завтра ранний подъем и домой. Хорошо, заглянула к тебе. Отдыхай, — и выходит, а я выдыхаю.

И тут же набираю сообщение Киру «Спокойной ночи, Кир» и отправляю.

«Спокойной ночи, малыш», — мгновенно получаю ответ, словно между нами не Атлантический океан и несколько стран.

И от его «малыш» разливается тепло. Он рядом, даже когда так далеко. Сейчас я ощущаю это, как никогда, сильно. И эту ночь я сплю, как младенец, с улыбкой на губах.