Ты моё спасение души - Мара Евгеника

Попытка моего жесткого разговора с дочуриной бесславно утонула в пучине ее истерических рыданий.

Вечером во время обсуждения вопросов бизнеса за бокалом вискаря Дмитрий вспомнил историю с Майечкой.

- Никит, есть очень хорошая арабская пословица:"Никто не может сделать самку королевой, кроме ее отца…». В ней есть реальная соль. Я могу сказать проще, хочешь в старости иметь рядом с собой любящую женщину, роди и воспитай её сам, - очень тихо без всякого намека на менторский тон заводит со мной разговор человек, который за многие годы жизни с моей матерью и общения со мной, стал практически моим отцом. - С Майечкой как с Анной такой разговор, свидетелем которого я сегодня был, не работает от слова совсем. Феечка, как и мать твоя, неведомая, а ведущая. Тактика взаимодействия с ними иная. Их можно победить только очень вескими и чёткими аргументами. Ведущая женщина, даже самая любящая, может быть только партнёром. Таких голосом и жесткими запретами не возьмёшь…

Дмитрий наливает нам по очередной порции вискаря, о чем-то думает, потом продолжает говорить.

- У тебя и Майечки сейчас, конечно, трудное время. Без женщины и без матери трудно. Не только тебе, Никита, но и девочке нашей тоже. И именно ты для неё сейчас и мама, которая по-женски пожалеет, и папа, который по-мужски примет её боль и поможет стать слабее. Майка наша, она как Славик, очень сильная. Знаешь, если слабый и мягкий легче подстраивается и приспосабливается, то сильный только ломается...Женщины в нашей семье все сильные…

После этой фразы Дмитрий снова замолкает, крутит в руках бокал с янтарной жидкостью, делает глоток виски, смакуя его.

- Знаешь, Никит, за все годы наших отношений с твоей матерью я лишь один раз на Катюню орал. Да, тогда, когда лексус её взорвали, - уточняет Дима, качая головой. - Орал от своей слабости, от собственного страха за неё. И ведь крик мой ни хера не помог, а только усугубил все. Катерина уперлась и приняла решение не в свою пользу. Из-за моей глупости могла погибнуть и моя любимая женщина, и наша Анюта. Понимаешь, Никита, и ничего этого у меня не было бы, да и меня бы не было, потому что никто бы не стал бороться за мою жизнь, как это сделала моя Катюня (история Екатерины Уманской в книге "Отложенная жизнь").

- Прекрасно понимаю тебя, Дмитрий. Только знаешь, все время думаю о том, что если бы я был более категоричен, смог в свое время сказать Славе нет, то всей этой ситуации мы могли избежать. Да, может правда и не на моей стороне, но мне нужно было настоять на суррогатном материнстве. Я этого не сделал. И теперь жалею об этом. Очень жалею! - произношу, вытирая выступившие слезы и закидывая в себя разом весь вискарь.

- Понимаю, Никит, как тебе сейчас непросто, но история не терпит сослагательного наклонения. Всё уже произошло. И Майечка сейчас в этой истории самое слабое звено. Ты подумай над моими словами. И поверь мне, женщин, умеющих любить, растят мужчины, любящие женщин! - завершает спич Дмитрий, чокается со мной, выпивает вискарь и желает спокойной ночи.

Больше двух лет мне пришлось растить свою малышку практически одному, мотаясь между Москвой и Швейцарией. Но после нашего с Дмитрием разговора ни разу ни при каких обстоятельствах я не повысил голос и не позволил себе разговаривать грубо или изрядно назидательно со своей Майечкой. Только мягко, только нежно или только через объяснения и аргументы. Чем старше моя девочка становилась, тем проще мне стало выстраивать с ней конструктивный диалог.

- Никита Валерьевич, я к Вам уже третий раз обращаюсь, - слышу требовательный голос своей Майюши и чувствую на своей руке похлопывание ее ладошки. - Ну, папуль, ты о чем опять думаешь? Или снова на блонди эту смотришь?

- Пчелочка, ты же с Катей разговариваешь. Слушать чужие разговоры некорректно, поэтому я немного углубился в свои мысли. А вы уже закончили разговор? - произношу, переводя взгляд с шикарной блондинки на свою Феечку.

- Нет, папуль, я все видела. Ты прямо не можешь оторваться от этой женщины, - фыркая, произносит моя ревнуля и тоже не без интереса поглядывает в сторону стильной красотки.

Смотрю на них обеих, в душе веселюсь и ликую, наблюдая за их зрительной дуэлью.

Первой взгляд отводит Майечка. Делает это моя куколка, потому что возвращается к разговору с Екатериной Великой.

- Катя, ну ты представляешь, Никита все же ух какой непослушник! Твой сын снова эту блондинку очаровывает. О, ужас! Нет! Она все таки клюнула на нашего Ники! Катя, представляешь, она идет к нашему столу. Фу, какой моветон, - артистичным шепотом заговорщика произносит Майечка. - Я негодую. Фи, ну, Катя, какая такая мама? Зачем нашему Нику мама?! Он же взрослый уже! Да, и у него же есть я и ты тоже есть…

Глава 24

Моя белокурая феечка между мизансценами созданного ею спектакля продолжает, жонглируя словами и интонациями, отрабатывать по телефону интермедию с Екатериной Великой.

С наслаждением слушаю и наблюдаю за разыгранным дочуринкой представлением.

Вижу, что "родинка" моя увлеклась разговором, перевожу взгляд на шикарную блондинку, которая снова начинает движение в направлении нашего стола.

От мысли, что это очарование идёт к нам, ритм моего сердце то учащается, то замедляется. Свою кардиограмму чувствую на подушечках своих пальцев. Нейроны моего мозга впадают в обсессию. Мысли выбирают игру в свободные и непристойные ассоциации. Мое воображение фонтанирует горячими и страстными картинками, в них только я и шикарная блондинка.

В солнечном сплетении возникает волнение, в области малого таза разгорается пожар, в паху, как следствие, теснота и болезненное распирание в головке.

В ушах речитативом по слову начинают звучать стихи Гёте: "Я неволен, очарован! Я к неволе золотой, Обессиленный, прикован Шелковинкою одной! И бежать очарованья Нет ни силы, ни желанья! Рад тоске! хочу любить!..Видно, сердце, так и быть!", - на стихотворные строки накладывается какая-то приятная мелодия.

От микса увиденного и услышанного в моей душе разливается тепло, нежность и счастье.

Всегда жалею, что нет у меня склонности к рисованию, потому что именно сейчас "накалякал-малякал" бы какую-нибудь фантосмагоричную живопИсь секса и любви.

- Да, Катя, эта красавица уже практически у нашего стола. Да, говорю же, красивая очень. Но…Вторая после меня. Ладно,