Особенности преддипломной практики - Анна Азарцева

Куратор выпрямилась. Взгляд стал жестким, а губы вытянулись в тонкую линию. Уж что-что, а выставлять своих студентов в плохом свете она никому не позволит. Даже будущему императору.

— Учитывая, что еще ночью ей на голову свалился наследный принц в полумертвом состоянии, а сейчас он сидит передо мной в здравом уме и ясной памяти, я считаю, что Маргарита блестяще справилась. Тем более, что мы не читаем их курсу медицину чрезвычайных ситуаций.

— Да, — нехотя согласился принц, — Девушка действительно очень мне помогла, за что Ильфария, разумеется, достойно ее отблагодарит. И ее, и учреждение, которое выпустило такого отменного специалиста, — и отсалютовал ей кружкой.

Куратор, чуть помолчав, кивнула, принимая словесную благодарность.

— Что ж, раз Рогова спит…, — начала было откланиваться Ольга Леонидовна.

— Вы как раз мне и нужны, — остановил ее Таэль. — Точнее, не столько вы, сколько ваши искровые накопители. Маргарита говорила, что не может ими распоряжаться по своему желанию, на это нужны санкции свыше.

— Да, — согласно кивнула куратор.

— Так вы разрешаете? — просиял принц.

— Категорически нет!

— Вы не понимаете. От них зависит жизнь очень дорогого мне человека. Я обязан вернутся!

— Я прекрасно понимаю, о ком вы говорите, ваше высочество, но накопители трогать запрещено. Тем более, в вашем нынешнем состоянии портальный переход может уничтожить те результаты, которых добилась моя студентка. Проще говоря, он вас убьет. Вы сдохнете, а отвечать кому? Ей?

— Да, — поморщился Таэль на резкость слов куратора, — она и правда ваша студентка. Но я уже достаточно оправился, чтобы...

— Сожалею, — перебила его куратор, — но местр Сэлгрин отдельно оговорил, что...

— Сэлгрин, значит, — хищно прищурился Таэль.

— ... до полного излечения вы никуда из Шайнвилля не уедете.

— На Ильфарии может разгореться политический кризис из-за отсутствия наследника и если я...

— Как только местр Сэлгрин даст добро — я первая оплачу вам билет на Ильфарию. Но без его указаний вы будете сидеть в Шайнвилле безвылазно! — непререкаемым тоном парировала любимая собачка Морганы, — Вам, может быть и хочется покончить с жизнью таким экстравагантным способом, но моей Маргарите не нужна плохая оценка в дипломе, если ее пациент не вовремя умрет!

Таэль уговаривал, убеждал, угрожал Ольге Леонидовне, но та была непоколебима. Добро на использование накопителей она не даст.

Поняв, что все бесполезно, принц про себя решил попытаться добиться накопителей другими, возможно не совсем приличными, способами. Но об этом он подумает завтра на свежую голову.

А вот что еще нужно сделать сегодня, так это:

— Кстати, насчет вопросов любви и вашей студентки. Вы в курсе, что ее местные жители усиленно выдают замуж?...

Ночь прошла странно. Сквозь сон мне казалось, что над домом летает не то огромная птица, не то настоящий дракон. Я слышала мощные взмахи крыльев, высокие заливистые трели, оглушающий раскатистый рык. Казалось, что дракон становился птицей, а птица — драконом. Затем приснился кролик, почему-то зеленый, он превратился в яблоки, которые начали кататься по тарелочке с голубой каемочкой и прыгать сальто через скакалку…В общем, полноценный бред уставшего человека.

Но сквозь этот бред мне не давал покоя взгляд Мэльста. Я его ощущала даже во сне и все пыталась понять, что же он значит. Все то время, что мы были на кладбище, ильфариец смотрел на меня как-то по особенному.

Мягко и в том же время подозрительно.

Тревожно и в то же время с лаской.

Вопрошающе и в то же время задумчиво.

Или я это себе просто все придумала?

Ольга Леонидовна ведь сказала, что он женат. Точнее, она не говорила, что именно он, но... Так женат или нет?

Я перевернулась на другую сторону и зло взбила подушку.

Да какая мне разница, что у этого красавца на личном фронте? Он ильфариец, а я всего лишь «иномирская клисса». Существо ниже домашней собачки. Или что там высокородные дома держат в качестве домашнего животного? Хомяка? Попугайчика? Таракана?

Но вот его взгляды... Долгие, не отпускающие.

Не понимаю, что это значит.

И не понимаю вообще этого странного эльфа. Странного и ... очень красивого.

Черные с серебром одежды на стройном и сильном теле, длинный хвост густых темных волос, изысканно бледная кожа. Аристократичные черты лица с тонкими скулами и жестким подбородком. Ироничный изгиб губ. Резко очерченная линия бровей, густые ресницы. Никогда не видела у мужчин таких длинных ресниц, как у девушки. И это оказывается очень красиво.

И взгляд, загадочный и необъяснимый взгляд ярко-синих, как полевые васильки, глаз.

Я снова перевернулась на кровати. Да что я красивых мужиков никогда не видела? Вон наши братцы Уховы, даром что придурки и хулиганы, но считаются самыми привлекательными парнями на потоке. Инвар Верренс внешне тоже очень неплох. И Сэлгрин с Таэлем далеко не уроды.

Только вот смотрели они все на меня не так, как Мэльст.

Уховы — как на очередную идею попридуриваться, Инвар — с почтенным уважением, боготворением и даже опаской, Таэль — с мальчишеским озорством, а Сэлгрин — словно я мешающая мелочь, с которой приходиться считаться.

А Мэльст…

Мэльст смотрел иначе. По-другому. Его глаза... и губы...

И в этот момент перед глазами вспыхнула яркая картина — я прижата сильным телом в черном с серебром камзоле к стене, мои руки Мэльст держит над головой, а сам медленно склоняется к моим губам, чтобы...

Как же стало вдруг жарко!

Я еще раз перевернулась на другую сторону кровати и подушке опять досталось ни за что. Жар не пропадал, в воображении Мэльст уже вовсю целовал мои губы, шею, ключицу и спускался все ниже и ниже.

Я вскочила и открыла нараспашку окно. Ночной ветерок охладил мои пылающие щеки, и хотя не выгнал горячую картинку из головы, но помог немного протрезветь.

Да ну его в ильмову хмарь, в самом деле!! Еще не хватало влюбится в этого, будь он трижды проклят, высокородного. Знаю, чем заканчиваются подобные романы: безразличный он уходит в закат, ибо дева — иномирянка, а влюбленная мадам остается рыдать у разбитого окна/корыта/замка, нужное подчеркнуть. И хорошо еще, если дева не беременна. Ильфарийцы не принимают полукровок. Вообще. Никак.

Выбросила Мэльста из головы и накрылась одеялом. Попыталась выбросить. Да и времени уже … ох, мать моя королева, уже полтретьего!

Спать, спать, спать!

….

А разбудила меня вонь. Смачная ядреная вонь горящего пластика.

Я, набросив халат, выбежала на запах, смотреть