Фронтовой дневник княжны-попаданки - Валентин Денисов

— Не зря значит читали, — киваю ей, понимая, что зря обиду держала. Похоже, что именно этот проступок девушки минуты нам не хватающие может сэкономить помочь.

Оставив князя в одних лишь панталонах, приступаю к осмотру. Да вот только осмотр, как таковой, оказывается мне не нужен. Да и приборы дорогие оказываются не нужны. Руки мои сами, не хуже приборов справиться способны оказываются.

Стоит мне только провести по животу Владимира Георгиевича ладонью, как начинаю ощущать покалывание в пальцах. Магия значит срабатывает. Вот только слабо срабатывает, почти незаметно.

Выходи, что и помочь не может.

— Вот оно, Анастасия Павловна! — восклицает Аглая и подносит ко мне дневник. — Вот это средство, которое кровопотерю восстановить способно.

Наспех пробегаю взглядом по строкам и прихожу к выводу, что ничего сложного в приготовлении настойки нет. Только воду горячую раздобыть надо, да травы необходимые отобрать.

— Сестра Аглая, поищите все необходимое в свертке, — прошу девушку, указывая на принесенные мною травы. — Марфа Ивановна, миленькая моя, принесите горячей водицы.

Марфа Ивановна кивает и, не сказав ни слова, убегает. А я, убедившись, что Аглая приступила к поискам, перехожу к операции.

Сейчас для меня самое главное — это поврежденные органы отыскать. Ведь нет смысла кровь восстанавливать, если рана открытой оставаться будет.

Значит нужно как можно скорее ее заживить.

Беру в руки ланцет и делаю надрез. Окунаю руки в ведро с водой и ополаскиваю их. А после берусь за работу.

— Как же тебя попортило-то, миленький ты мой, — нахожу одно повреждение за другим. — Аглая, что там с травами?

— Все, что нужно, имеется, — отвечает она.

— А вот и водичка! — вовремя возвращается Марфа Ивановна. — Кипела еще, когда брала.

— Спасибо, девоньки! Спасибо, миленькие!

Наставлений им больше не даю. И без меня Аглая тут же берется за приготовление настойки, а Марфа Ивановна стоит в стороне и не мешает. Идеальная команда!

Закончив с животом, накладываю шов и продолжаю осмотр. По ходу залечиваю незначительные ранки и ссадины. Больше времени уходит чтобы залечить голову.

— Готово! — когда заканчиваю с головой, подходит ко мне Аглая. — Если верить княгине Стырской, должно помочь.

— Будем верить! — принимаю из ее рук стакан и осторожно вливаю его содержимое в рот Владимиру Георгиевичу.

А затем отхожу в сторону и выдыхаю.

Теперь от меня уже ничего не зависит. Теперь мне остается только надеяться на лучшее и ждать.

Эпилог

— Анастасия Павловна, разрешите пригласить вас на танец?

— С удовольствием, Владимир Георгиевич!

Русско-турецкая война закончилась победой Российской империи точно, как и моя война со смертью закончилась полным выздоровлением князя Тукачева.

Несколько недель мне пришлось бороться за его жизнь. Князя бросало то в жар, то в холод. Он приходил в сознание и снова терял его. Но я смогла справиться с недугом. Конечно же не без помощи таинственного дневника и моих верных подруг.

С того времени прошло уже больше года. Мир вернулся в нашу жизнь, а балы и новые привычки вторглись в мою.

— Вы так прекрасно танцуете, — замечает мой возлюбленный, к счастью, с первых движений взявший роль ведущего.

— У меня замечательный учитель! — отвечаю, чуть кивнув.

С радостью расцеловала бы его, но правила современности не позволяют мне открыто проявлять свои чувства. По крайней мере в таком столпотворении великих людей.

Бал в честь своего нового титула устроил сам Серафим Степанович, теперь ставший не только отличным врачом, но и графом. Впрочем, за организацию скорее стоит благодарить не его самого, а его супругу, оказавшуюся невероятно милой и приветливой женщиной.

— Если вы согласитесь направиться вместе со мной на бал к Романовским, нам предоставится шанс еще больше отточить свое мастерство, — улыбается Владимир Георгиевич, уже неоднократно упоминавший про этот бал, как про что-то необычайно интересное.

— Уверена, что до бала мы с вами тоже можем много чего успеть. Не так ли, князь Тукачев? — перехожу на фамилию, напоминая, что наши отношения дошли до точки, когда можно уже делать их официальными.

— Раз уж вы сами об этом упомянули… — воспользовавшись паузой в музыке, Владимир Георгиевич берет в руки бокал и поднимает его вверх. — Господа! Попрошу вашего внимания!

— Что вы делаете? — шепчу я, замечая, как все вокруг устремляют на нас свои взгляды.

— Господа! Сегодня, в столь радостный день, я хочу поднять тост за нашего замечательного Серафима Степановича, подарившего жизнь многим моим сослуживцам! — заявляет князь. — Но, помимо этого, с позволения Серафима Степановича, я хочу объявить о своей помолвке с княжной Анастасией Павловной Стырской! С этого момента и до конца наших дней, прошу вас считать нас мужем и женой!

— Ну вы, князь, и выдумщик, — возмущаюсь, а сама так и свечусь от счастья.

— Простите великодушно, что так долго тянул с помолвкой, — поворачивается ко мне Владимир Георгиевич. — Но я не мог сделать это, пока не получу ее благословение…

Князь кивает куда-то мне за спину, и я тут же оборачиваюсь.

Сперва никого не нахожу. Мне кажется, что в зале нет никого, кого Владимир Георгиевич мог бы просить нас благословить. Но вскоре я все же замечаю ту, о ком идет речь.

Княгиня Агриппина Филипповна Стырская, облаченная в пышное черное платье с каплями жемчуга на кружевной выкройке, идет в мою сторону, гордо подняв голову.

Она смотрит на меня, прям мне в глаза и, кажется, даже через расстояние она видит мою душу. Душу, занявшую тело ее любимой внучки.

— Здравствуйте, Агриппина Филипповна, — произношу я, с трудом сдерживая подкатывающий к горлу ком. — Я…

— Вот, значит, какой ты стала… — сухо произносит женщина. Она оказывается еще старше, чем я ее себе представляла, но это не мешает ей быть строгой и властной.

— Я не виновата, что… — начинаю оправдываться за поступок, который не совершала, за то, чего не планировала делать. Но княгиня не дает мне закончить фразу:

— Я знаю, дитя! — произносит она и берет меня за подбородок. — Я рада, что это право досталось достойной. Хотя мне и жаль, что все получилось именно так.

Княгиня говорит очень странно, явно скрывая от посторонних суть нашего разговора. Она все знает. Она все