Господин маг, это не лечится! - Катя Водянова

за ней гоняться, поэтому он пробормотал заклинание поиска. Светлячок вспыхнул над его рукой и улетел вниз по лестнице. Илья неспешно отправился по светящемуся следу. Тот покружил по дому и уверенно указал на выход. При этом светлячки не исчезли, как бывало, когда цель поиска оказывалась слишком далеко. Значит, Лизавета дома или рядом с ним.

Илья вышел наружу и добрел до жилища Ивана. Дворницкая часть была погружена во тьму, а во второй половине дома, где жили горничные, горел свет. На фоне окна прилежная Настька зубрила учебники для своих курсов, забавно наморщив лоб. Страшно представить, как они с матерью прятались все это время. Кажется, они до сих пор не освоились и бродили по дому с опаской. Да и чек с оплатой еще долго будет лежать нетронутым, хотя та же Лизавета спустила бы деньги за один вечер. Она вообще относилась к тем до противности легко, наверное потому, что никогда особенно не зарабатывала.

С этими мыслями Илья беззастенчиво рванул дверь в жилище дворника. Внутри оказалось темно, зато остро пахло любимыми духами Лизаветы. Официального их названия Илья не знал, но про себя именовал «Полторы сотни». Именно столько они стоили, если верить приходящим от парфюмера счетам.

Он зажег магический светильник в небольшом коридоре, после чего громко произнес:

– Лизавета! Нам нужно поговорить. Срочно!

Ответом ему послужила тишина, видимо матушка решила прятаться, точно нашкодивший ребенок. Интересно, почему в домике у дворника? В обычное время она даже не общалась с Иваном, тот был для нее где-то на уровне метлы, которой постоянно размахивал.

– Я не уйду! – с угрозой произнес Илья.

На этом дверь в небольшую комнатку все же распахнулась, и Лизавета замерла на пороге в театральной позе.

– Не понимаю, что за срочность, – произнесла она, – я только заглянула проверить работу нашего дворника…

– За два часа до полуночи? – разозлился Илья. – И где Иван?

– Вышел наколоть дров для камина, чтобы не стеснять меня, – невозмутимо ответила она. И ничуть не смутило же, что проверять работу дворника без него самого – странная затея.

– А почему ты не ушла в дом, чтобы не стеснять Ивана? И вообще, как тебя сюда занесло? Как же дух нищеты и плебейства, которым ты боишься пропахнуть, поэтому не общаешься со всякой чернью?

– Ничего такого я не говорила.

Лизавета покачала головой, а Илья подхватил ее под руку и потащил к выходу. Пусть уже бедный Иван вернется в домик и устроится на отдых. Это Лизавета вечно спит до обеда, а он хлопочет по хозяйству с самого утра.

Вообще странно, что Иван решил заняться дровами на ночь глядя. Да и звуков никаких не доносилось, удары топора Илья бы точно не пропустил. Но, возможно, несчастный дворник просто тихо сидит в сарае, прячась там от Лизаветы. Не хватало еще его подозревать во всяком!

Лизавета не упиралась, на улице она сбросила руку Ильи, горделиво выпрямила спину и царственно поплыла к крыльцу.

– Не понимаю, с чего такой интерес ко мне? То неделями не общаешься, а то налетел, точно коршун.

– И ты догадываешься, почему, иначе не стала бы прятаться у Ивана, – заметил Илья.

– Дома стало слишком многолюдно, его тяжелая атмосфера на меня давит, как и твоя неизменная раздражительность. Просто не хотела, чтобы ты снова срывал на мне злость. Которая, как очевидно, вызвана тем, как подло использовала тебя невеста.

– Вот Софью не вмешивай! – он снова сорвался на рык, но быстро себя одернул. – Не она тайком поселила дома дальнюю родственницу и заставила ту работать почти даром.

Лизавета беззаботно пожала плечами и сделала пару шагов по ступеням в дом, но Илья ее остановил, придержав за руку.

– Я хотела сделать лучше для всех, – надменно произнесла она, будто оказывала ему услугу. – Помогла с жильем этим несчастным женщинам…

– Заставила их работать бесплатно и прятаться в чужом доме! А мне обеспечила проблемы с трудовой инспекцией! Ты хотя бы представляешь суммы штрафов за такое? Или срок тюремного заключения? Кто бы оплачивал твои счета, если бы меня усадили на несколько месяцев?

Она закатила глаза и снова попыталась сбежать, но Илья удержал ее на месте.

– Мы не закончили.

– А мне кажется – да, ты говоришь глупости еще и неподобающим тоном. Фекле и этой ее Настьке… Отец Небесный, какое же несчастье для девушки родиться настолько страшненькой? Никакая магия такое не исправит!

Илья даже не нашелся с ответом. Что, право слово, значит внешность для девицы, которая из провинциального Ржевца смогла пробиться в столичную академию, еще и по такой редкой специальности? Да и не так страшна Настька, как Лизавета ее описывает, обычная девушка, пусть и крупноватая.

Но Лизавета явно мыслила другими категориями, потому как продолжила свой монолог.

– …Я их сразу предупредила, что платить за работу не смогу. Но они приобретут куда больше: жилье, трехразовое питание и квалификацию элитных горничных. Ведь первое время они даже полотенца развесить правильно не могли, а я всему научила…

– Замолчи! – рявкнул Илья. – Какой еще опыт? Ты просто… – приличные слова закончились, а до других он не хотел опускаться, – расскажи, куда девалась настоящая Зоюшка?

– Она обнаглела и стала просить повышения жалования и дополнительные выходные. Все твердила, что специалист высокого класса. Просто смешно, ведь ее легко заменили две деревенские бабы…

– Но жалование я ей перечислял исправно.

– Да, я забирала его себе, но ты только выигрывал: не нужно было столько тратить на меня.

На ее невозмутимом лице не дрогнул ни один мускул. Или хорошо играла, или в самом деле верила, что оказывает ему услугу, прикарманивая деньги и подводя под статью о недолжном обращении с наемными работниками.

В любом случае она не раскаивалась, не чувствовала своей вины, не переживала. Просто глядела на Илью и несла всю эту чушь. Прямо святая Фанасия, а не Лизавета! Всем помогла, всех облагодетельствовала. И дальше собирается действовать в том же ключе. Лгать, присваивать деньги, играть людьми, точно те просто движущиеся куклы.

– Убирайся, – твердо произнес Илья и поглядел ей в глаза. – Собирай вещи и проваливай. Думаю, до завтрашнего обеда тебе вполне хватит времени все упаковать и съехать.

– Куда же я поеду? – впервые она испугалась по-настоящему и растратила свою невозмутимость. – Ты не посмеешь выгнать мать!

– Мы это уже обсуждали,