Все еще впереди - Мариана Запата

В моей памяти хранился огромный запас историй о Родриго, но порой было сложно выбрать такую, которой Луи до того не слышал миллион раз.

Когда отец сказал, что мой брат умер, последовавшие за этим минуты словно растянулись на миллион лет. Никогда не смогу забыть, как сидела на кровати и чувствовала себя, будто провалилась в другое измерение. Мы все тогда сильно сдали. Каждый из нас. Я не спала в одной кровати с родителями с самого детства, но тогда, помнится, часами торчала у них под дверью, жаждая утешения, которого они не могли мне дать, а после силой заставляла себя возвращаться в свою комнату.

Через день или два я увидела мальчиков и поняла, что Мэнди не справляется, и мне пришлось позабыть про горе – по крайней мере, перед ними. Даже при мысли о ней, о знаках, которые она нам подавала, меня снова затопило чувство вины. Но прошлого не вернуть. Мы все были виноваты, и я не хотела, чтобы Джош или Луи ее забыли.

– Хочешь услышать смешную историю или… историю о своей маме?

Я едва заметила, как Луи вздрогнул – он реагировал так каждый раз, когда я упоминала о его маме. Но это лишь заставляло меня говорить о ней чаще.

– Смешную, – ответил он.

Неудивительно.

Я подняла бровь и улыбнулась:

–Однажды твой папа и я поехали в Эль-Пасо, чтобы навестить abuelita и abuelito. Джош тогда еще не родился. Мы остановились в одном кафе, чтобы поесть, но еда оказалась паршивой. В общем, у нас обоих заболел живот, однако мы заставили себя все доесть. Потом мы поехали дальше, потому что не хотели ночевать где попало… и тут твой отец сказал, что сейчас обкакается. Он жаловался, что у него очень сильно болит живот и ему кажется, будто он вот-вот родит.

Я приободрилась, услышав смех Луи.

– Затем Родриго начал угрожать, что сходит по большому прямо в машине, и я остановила машину на первой встречной заправке. Он тут же бросился в туалет. – Я вспомнила это так ясно, что рассмеялась. – Твой папа прижимал руки к своему заду, словно пытался удержать все в себе.

К этому моменту у нас обоих уже от смеха текли слезы.

– У меня живот тоже болел, но не так сильно. Родриго вышел из туалета лишь через полчаса. Он был весь потный, Лу. Клянусь, просто истекал потом. Он сел в машину, я посмотрела на него и увидела, что брат без носков. Я спросила, что случилось с его носками. И он сказал, что в туалете не было бумаги.

Луи от смеха катался по кровати, держась за живот. Глядя на это, я широко улыбалась.

– Понравилась история, да?

– Святые угодники! – то и дело фыркал он. Налицо влияние моей мамы.

– Через месяц у него был день рождения, и я подарила ему рулон туалетной бумаги и кучу носков.

– Дедушка показывал мне рождественское видео, где ты даришь папе носки, а он кидает их в тебя, – заявил Луи в промежутках между хихиканьем.

Я кивнула:

– Он заставил меня пообещать больше никогда не рассказывать об этом, и я молчала. Я просто дарила ему носки.

–Ты хорошая, tia.

– Я знаю, представляешь?

Луи кивнул. Его лицо порозовело, он выглядел счастливым.

– Я скучаю по нему, – почти радостно произнес он.

– Я тоже, Лу. Очень и очень сильно, – тихо призналась я, ощущая, как в горле встал ком. Я улыбалась и каким-то чудом сумела сдержать слезы. Не хотела испортить этот счастливый миг. Я могу поплакать позже.

Малыш сонно моргнул и мечтательно вздохнул, глядя в потолок.

– Когда я стану таким же старым, как ты, хочу быть полицейским, как папа.

Сердце защемило, я даже не обратила внимания на его слова о моем возрасте.

– Ты можешь быть кем захочешь. Твоему папе было бы все равно, чем ты занимаешься, главное, чтобы ты хорошо делал свою работу.

– Потому что он любил меня?

Этот малыш меня прикончит.

– Потому что он любил тебя. – Я сглотнула и понадеялась, что Луи не увидит борьбу чувств у меня на лице. Быстро подоткнув одеяло, я склонилась над моим самым любимым пятилеткой на свете и поцеловала его в лоб, в ответ получив поцелуй в щеку.

– Я люблю тебя, мордашка-замарашка. Спокойной ночи.

– Я тоже тебя люблю, мордашка-замарашка, – ответил он, когда я уже шла к двери.

Я улыбнулась, хотя крошечная часть моего сердца разбилась вдребезги.

–Tia, ты можешь покупать мне носки, если хочешь, – предложил Луи, когда я была уже у двери.

Может, если бы я ожидала этих слов, его предложение не ударило бы меня в грудь, точно таран, за которым последовала ядерная бомба, взорвавшаяся там, где было мое сердце.

Ноги ослабли, горе и нечто похожее на сожаление охватило меня, но я взяла себя в руки, повернулась к Луи, усилием воли сдержала водопад слез и кивнула. От напряжения по рукам побежали мурашки.

– Думаю, твоему отцу это понравилось бы. Спокойной ночи, Лулу.

– Спокойной ночи, дуду, – крикнул он, когда я почти закрыла дверь, прикусив губу и сглатывая, сглатывая, сглатывая сухим горлом.

Я прижалась спиной к стене рядом с его дверью.

Боже, боже, боже…

Нос защипало, глаза наполнились слезами, я хватала ртом воздух, пытаясь успокоиться и взять себя в руки, чтобы перебороть боль, которая рвала меня на части.

Почему не становится легче от осознания, что жизнь несправедлива?

Почему не стихает боль при мысли о том, что я никогда больше не увижу того, кого любила?

Почему умереть должен был мой брат? Пусть и неидеальный, но он был мой. Он любил меня, даже когда я трепала ему нервы.

Почему?

Я не шевельнулась, когда раздался шепот Джоша.

– Тетя Ди.

Черт.

– Ты уже лег? – хрипло и надтреснуто спросила я и пошла к нему.

– Да. – Кровать скрипнула, подтверждая его слова.

Утерев слезы тыльной стороной ладони, я чихнула и высморкалась в подол футболки, затем глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Это не особо помогло, я уже была на грани истерики. Но не могла не зайти к Джошу перед сном – это чуть ли не единственное, что он еще позволял мне делать время от времени.

Немного успокоившись, я выдавила из себя улыбку и заглянула в комнату. Джош лежал на кровати, а рядом, разумеется, растянулся мой третий мальчик, Мак. Пес положил голову на лапы и смотрел на меня одним глазом, размахивая хвостом прямо перед лицом Джоша.

– Что за историю ты рассказала Лу? – тут же спросил Джош, будто