Калабрийский Король - Иса Белль

я была уверена, что именно Сантьяго попросил его не спускать с меня глаз. А он, несмотря на то, что у меня всё равно получалось сбегать, относился к этому серьезно. Его просьбы были важны для него.

Джулия не пропустила ни одного его звонка, будь это раннее утро или поздняя ночь. Так как знала – она была первой с кем он делился всем. Она ценила его.

Кая и Аврора всегда помогали ему подшучивать над их мужьями и смеялись громче всех. Они поддерживали его.

И был бы этот дом переполнен людьми, если бы не Сантьяго в нём? Они были здесь не из-за меня.

Может никто из них, за исключением Джулии, не произносил «я люблю тебя», но всё, что они делали, было синонимом к тому.

Родители «любили» меня, когда люди смотрели на нас. Но как только вспышки прекращались и мы переставали быть центром внимания любопытных глаз, я исчезала для них.

Сантьяго всегда существовал для своей семьи.

Их действия говорили больше любых слов.

Но даже думая о том, что он был не нужен им, он не считал их виновными. Отнюдь, думал, что дело было только в нём, и был готов сделать всё, что потребуется, чтобы изменить их отношение к себе.

– Его так не хватает мне, Амелия, – печально добавил Сантьяго. – Ты бы ему понравилась.

Значит… Сантьяго всё-таки не знал, что его отец не одобрял меня?

– Не думаю, – осторожно ответила я.

– Нет, точно бы понравилась, – уверенно переубеждал меня он, вызывая улыбку на моём лице.

– Я многим не нравлюсь, Сантьяго.

– Они дураки, – выплюнул он. – Не слушай их.

Пальцы запутались в его кудрявых волосах, когда я зачесала их назад, чтобы они не щекотали его лицо, и почувствовала, как мужчина сжал меня чуть сильнее.

Сантьяго казался таким уязвимым, а я чувствовала себя местом его успокоения из-за того, как он обнимал меня. Его прикосновения всегда заставляли меня дрожать и в большинстве своём это было потому что они возбуждали меня, но сейчас я ощущала трепет внутри себя, не похожий ни на что из того, что я чувствовала когда-либо.

Остатки моей злости испарились, а вина, за сказанное днём, упала на плечи.

Как я могла сравнить его с теми, кто причинял мне боль? Как позволила ему услышать это и перечеркнуть всё то, что он сделал для меня?

Горечь собралась на кончике языка.

– Я делаю недостаточно, – уверенно прошептал Сантьяго.

– Ты делаешь много, – попыталась переубедить его я.

Больше кого-либо.

– Но этого всё равно недостаточно, чтобы ты любила меня.

Трепет закончился и на его место пришло полное сокрушение.

Любовь…

Он хотел этого? От меня?

Почему я?

Голова закружилась, глаза стали бегать по комнате, будто искали угол, чтобы спрятать меня, а потом…

– Я бы мог заснуть здесь, но не хочу быть причиной боли в твоей спине.

Забота, читающаяся в каждом его слове заставила остановить свой взгляд на мужчине, когда он со стоном поднял голову, собираясь встать.

Сантьяго был болью моего сердца.

– Пойдём, – я не отпустила его.

Мы поднялись, вышли из ванной и я усадила Сантьяго на край кровати. Он был в той же одежде, что и днём на ипподроме, если не считать босых ног. Неудивительно, что жар окутывал его.

– Мне нужно раздеть тебя, – предупредила, потянувшись к промокшему воротнику на его шее.

– Я сам, – он быстро поцеловал костяшки моих пальцев и отвел кисти рук в стороны, чтобы я не мешала ему самостоятельно расстёгивать рубашку.

Я проследила за ним ещё несколько секунд, чтобы удостовериться в том, что он правда был в состоянии сделать это и следующим утром мне не придётся собирать пуговицы по полу, и направилась к своей половине кровати. Уголки губ дрожали под напором вырывающейся улыбки.

Его джентельменское воспитание не покидало его даже когда он был пьян. Мартин здорово постарался над этим.

Сантьяго разделся, положил рубашку на тумбу и улёгся, не укрываясь одеялом. Вероятно, у него поднималась температура, из-за чего ему было жарко.

Комната погрузилась в темноту, когда я отключила лампу и устроилась на своей половине, первые несколько минут смотря в стену. Но желание обнять его победило и я повернулась на другой бок, встречаясь с голой спиной Сантьяго.

Только увидев её, поняла…

Он снял рубашку.

Татуировки были отчётливо видны даже в темноте, но я прищурилась, чтобы точно рассмотреть каждую из них.

Они напоминали рисунок. Хаос из потёкших букв. Как будто он сделал это специально. Чтобы не у каждого была возможность прочесть послание переданное на его теле.

Я подняла руку и провела кончиком пальца по размытой татуировке. Губы разомкнулись в шоке, когда я сделала это с ещё несколькими следующими, читая их. Сантьяго застонал под моими прикосновениями и начал ёрзать по постели, не проснулся, пока я постепенно осознавала многие вещи происходящие между нами.

Всё это время он прятал от меня не шрамы за татуировками, боясь показаться неидеальной партией. А сами рисунки.

Ладонь прижалась ко рту, когда понимание поразило каждый миллиметр моего сердца.

Сантьяго Риверо любил меня.

Но… как давно?

Глава 19

Ничего не помню.

Точнее ничего после того, как кто-то схватил меня и уволок с пляжа.

Следовало ожидать, что я очнусь связанным где-нибудь в подвале, но это оказалась моя кровать. Холодный пот покрывал всё моё тело, когда я пробудился ото сна, а затем увидел Амелию, лежащую рядом со мной. Сердце забилось о грудь так быстро, что стало больно.

Последний раз, когда я был так пьян – ночь в день нашей помолвки.

Страх, рождённый прошлым, навеял на меня. Я не считал дом безопасным местом. Не после того, что случилось в нём с папой. Поэтому, пока Амелия не повернулась в мою сторону, продолжая спать, а я не удостоверился в том, что она была цела, у меня не получилось унять внутреннюю дрожь.

Она была жива. Никто не тронул её.

Спустя пару минут, когда сердцебиение и дыхание пришли в норму, я смог подняться с кровати и покинуть комнату. Но только пройдя мимо зеркала в коридоре, понял, что был без рубашки.

Чёрт… она видела?

– Твоя девушка грустит, – прошептала Камила, на прощание обнимая меня за шею.

После того, как все проснулись, а я почистил зубы около десяти раз, затем прополоскал рот примерно столько же и съел пачку мятной жевательной резинки, чтобы не дышать на детей своими вчерашними приключениями, мы отправились прощаться с ними.

Аврора начала