Невинная вдова - Анна О’Брайен

За дверью раздался взрыв грубого хохота, больно резанувший мой слух, и шарканье множества ног. Шаги замерли у самой двери. Раздался звон металла о каменные плиты. Кто-то уронил кубок и разразился по этому поводу ругательствами. Формальный стук в дверь, возвещающий о прибытии моего супруга, и вот он уже входит в спальню, облаченный в умопомрачительной красоты алый халат с позолотой. Эдуард улыбается и лучится радостью. Мне ясно, что его хорошее настроение в известной степени подогрето вином. И тем не менее он явился сам, в отличие от Кларенса, которого пришлось нести в спальню Изабеллы на руках. В глубине своего эгоистичного сердца принц нашел достаточно чуткости, чтобы захлопнуть дверь прямо перед похотливыми лицами своих спутников. На мгновение воцарилась тишина, мягкая, как падающий снег. Звуки веселья удалились и стихли. Гуляки вернулись к свадебному столу.

Эдуард неспешно приблизился к постели. Мои пальцы судорожно стиснули край простыни, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не прижать тонкую ткань к своей плоской груди. Эдуард, похоже, даже не заметил моей внутренней борьбы. Он окинул взглядом мое лицо и ту часть моей фигуры, которая виднелась из-под простыни. Его глаза были слегка затуманены, но не больше, чем можно было ожидать. Он остановился, низко поклонился и, взяв меня за руку, поднес ее к губам.

— Моя нежная прелестная невеста. Как ты прекрасна! Ты ведь меня не боишься?

— Нет, милорд, — прохрипела я, поперхнувшись с головой накрывшей меня волной любимого аромата принца. Он весь был пропитан этим липким сладковатым запахом. Что это? Я едва не чихнула. Цибет! Нет, пахло кошками, а не цибетом! К горлу подступила тошнота.

— Любовь моя, я овладею тобой ласково и нежно!

Какая предупредительность! Мне следовало бы растаять от его задушевных интонаций, ласковых пальцев и легкого касания губ. Все дальнейшее должно быть еще приятнее, внушала я себе. Но страх, стискивающий мои внутренности, только усилился. Я не доверяла этому человеку.

Выпустив мои пальцы, Эдуард обошел кровать, сбросил отороченный мехом и расшитый золотом халат и замер, приглашая собравшихся полюбоваться его стройным мускулистым телом. Я отвела глаза, смущенная видом золотисто-рыжих волос на его животе и мужского достоинства, впечатляюще эрегированного, несмотря на выпитое вино и устремленные на нас любопытные взгляды. Впрочем, сам принц наслаждался всеобщим вниманием и восхищением. Наконец, сполна удовлетворив свое тщеславие, Эдуард откинул покрывало, уселся на пышную перину, удобно расположился рядом со мной и поманил викария, приглашая его завершить церемонию. Тем временем я боролась с удушьем, вызванным тошнотворным запахом его духов, и со страхом. Священник поднял сосуд со святой водой и, обходя кровать по кругу, начал обрызгивать постель, Эдуарда и меня. Он так старался, что я чуть не расхохоталась при мысли о том, что он сочтет свою работу выполненной, только убедившись, что постель промокла до нитки.

Священник поднял руку, завершая обряд благословения. На нас посыпались пожелания, выражающие надежды всех сторонников дома Ланкастеров.

— Да пребудет Господь с вами, милорд принц, и с вашей прекрасной супругой. Будьте верны друг другу и плодовиты, чтобы обеспечить дом Ланкастеров достойными наследниками. И пусть славное зачатие произойдет уже сегодня ночью. Благослови вас Господь. Аминь.

Графиня с ободряющей улыбкой склонилась к моему уху.

— Благослови тебя Господь, дочка, — прошептала она, повторяя слова викария. — И запомни — ничего не бойся.

Не бойся! Легко сказать! Меня трясло, пальцы все сильнее стискивали покрывало, а в голове крутилась предательская мысль: я не хочу, чтобы принц ко мне прикасался. Внезапно я испытала отвращение. Я представила себе его руки на своем теле. Они меня гладят и ласкают… От омерзения я закрыла глаза, одновременно вытесняя из своего сознания образ Ричарда. Ему не место в этой холодной супружеской постели. В конце концов, я теперь супруга принца и должна исполнять свои обязанности.

Дверь распахнулась без малейшего намека на вежливый стук, и в комнате подобно раскатам грома прогремел отрывистый приказ:

— Довольно!

На порог шагнула королева Маргарита, все еще облаченная в праздничное бархатное платье и горностаевую накидку. На ее голове красовалась корона, но сама королева была столь же бледна, как ее сын румян. Она решительно подошла к лежащему в постели принцу. Мне показалось, что все ее тело вибрирует от яростной, едва сдерживаемой энергии.

— Вон! — скомандовала она фрейлинам, не сводя глаз с сына. И повторила громче: — Убирайтесь вон!

Дамы бросились к двери, суетясь и спотыкаясь о подолы своих платьев. Моя мама не двинулась с места, за что я возблагодарила Всевышнего.

— Ваше величество! — Великий викарий выпрямился во весь свой внушительный рост. — Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу этим сказать, что подтверждения этого брака не будет. — Королева даже не обернулась к нему, продолжая изучать лицо сына.

— Это какое-то недоразумение, ваше величество, — залопотал священник. — Нет никаких оснований запрещать этим молодым людям вступать в законный союз. Все сделано правильно и в глазах людей, и в глазах Господа.

— То, что устраивает вас, не устраивает меня!

Я сидела с открытым ртом. На какое-то мгновение на лице принца тоже промелькнуло удивление, как будто он не мог поверить тому, что услышал. Я повернулась к графине, ища поддержки. Было ясно, что она такого тоже не ожидала. Возможно, препятствием к подтверждению брака служит мой юный возраст? Неужели королеве в самую последнюю минуту пришло в голову, что мне рано вступать в брачные отношения? Вряд ли. Я не была самой юной из невест, исполняющей супружеский долг. И случись мне зачать ребенка, я была бы не самой юной из августейших матерей.

— Мадам! Побойтесь Бога!..

Наконец-то я дождалась хоть какой-то реакции принца. Он выпрыгнул из кровати и сунул руки в рукава халата, как будто обнаженный вид лишал его преимуществ в этом неожиданно разразившемся споре. Я оставалась на прежнем месте. Я не только не знала, что мне делать, я была неспособна даже думать на эту тему. Зато я отметила, что впечатляющая мужественность моего супруга осталась в прошлом. Я замерла, наблюдая за разыгрывающейся на моих глазах сценой. Эдуард быстрым движением запахнул халат и туго затянул пояс.

— Я требую объяснений, мадам…

— Я ничего не должна объяснять. Ты мой сын и должен мне повиноваться.

Тут вмешался великий викарий, подобно дубу, упрямо вросший в пол спальни.

— Ваше величество, я считаю, что в данном случае вы не вправе требовать от принца послушания. Он взрослый мужчина и сам должен решать, как ему поступать со своей женой.

Великий викарий стиснул нагрудный крест, как будто ища поддержки Всевышнего.

Мама застыла, от возмущения потеряв дар речи. Я увидела, что ее охватывает паника.

Тем временем принц обрел уверенность в себе, одновременно утратив хладнокровие.