Не жалея ни о чем - Ш. У. Фарнсуорт

я провожу много времени с профессиональными спортсменами, которые поддерживают форму ради своих зарплат. Оливер мог бы выбрать не работать ни дня в своей жизни. Но он не только работает, он тренируется.

Его тело — шедевр. Упругая кожа и рельефные мышцы. Я не тороплюсь с пуговицами, мои пальцы касаются и задерживаются на каждом новом дюйме.

Как только я добираюсь до последней пуговицы, я провожу руками до самого верха, проводя правой ладонью по его левой груди, пока не нахожу ровный стук его сердца.

— Да. — Я шепчу свой ответ.

Его рука ложится на середину моей спины точно так же, как в баре. Как и тогда, мне хочется вздохнуть от этого контакта. Это не секс, это поддержка. Я прикасаюсь, и затем он целует меня.

И, черт возьми, как Оливер целуется. Меня захлестывает, как волна, покидающая берег.

Он не брился с тех пор, как приехал. Слышен легкий скрежет, когда его щетина трется о мою кожу, шероховатость его щек контрастирует с мягким прикосновением его губ.

Я погружаюсь в это, в него. Интересно, почему я не поцеловала его, как только он вышел из аэропорта, потому что смущение и неуверенность не кажутся достаточно монументальными барьерами, чтобы оправдать сопротивление этому ощущению.

Я всхлипываю, когда его губы отрываются от моих, и я слишком возбуждена, чтобы заботиться о том, как жалко это звучит.

— Диван или кровать?

Я раздумываю с полсекунды. Диван ближе, кровать дальше.

— Кровать.

Движением, которого я совсем не ожидала, я внезапно оказываюсь в воздухе. Дыхание с удивлением покидает мои легкие, когда Оливер начинает идти, оставляя меня с перевернутым видом на мою кухню.

— Что за черт? — Я брызгаю слюной. Это звучит гораздо менее возмущенно, чем я надеялась.

Рука Оливера поднимается по моей левой икре и опускается на бедро, еще надежнее прижимая меня к его плечу. Даже сквозь джинсовую ткань я чувствую жар, обжигающий ткань и оставляющий клеймо на моей коже.

— Теперь моя очередь.

— Твоя очередь…что? — Последнее слово вырывается с придыханием, когда мир снова переворачивается. Я лежу на спине, распластавшись посреди матраса, а надо мной нависает ухмыляющийся Оливер.

— Прикасаться к тебе.

Он наклоняет голову, нащупывая чувствительное местечко прямо над моей ключицей. Он прижимается губами прямо к изгибу, где моя шея встречается с плечом. Я даже не знала, что это такое чувствительное место. Только прямо сейчас, когда он нежно сосет, прежде чем провести по нему языком, и мои нервные окончания реагируют, как удар молнии, натыкающийся на металл.

Рот Оливера путешествует вверх по моей шее.

Иногда лижет, иногда сосет, иногда покусывает.

Всегда нежно.

К тому времени, как он достигает линии моего подбородка, я уже задыхаюсь. Превращаюсь в лужицу желания. Такая влажная.

Я думала, это будет быстро. Сексуальная и приносящая удовлетворение встреча, но не медленная. Предполагалось, что это будет мгновенное удовлетворение. Взаимное облегчение.

Не это растущее, сияющее ощущение, из-за которого мне никогда не захочется двигаться. Погрузиться в ощущение, что он поклоняется мне.

Когда он целует меня, я чувствую, что падаю.

Но в самом лучшем смысле. Когда ты знаешь, что приземлишься безопасно, и сможешь насладиться кайфом.

Я не уверена, должна ли я чувствовать себя в безопасности рядом с Оливером. У нас обоих есть средства причинить боль другому. Мы — ненадежная команда; один шаг отделяет нас от разрушения.

Но я все равно погружаюсь в него.

Его язык проскальзывает в мой рот, скольжение опытное и чувственное. Мои бедра приподнимаются, отчаянно пытаясь ослабить нарастающее давление. Единственный звук, который я слышу, — это мое тяжелое дыхание, отчаянный вдох кислорода, громкий и отчаянный.

Рука Оливера скользит по моему животу, ловко расстегивая мои джинсы. Предвкушение пронизывает меня дугой, когда пульсация между моих ног становится более настойчивой.

Я понимаю, что сейчас займусь сексом со своим мужем.

С этим заявлением связано слишком много эмоций, которые я не могу определить, поэтому я просто закрываю глаза и отдаюсь ощущениям.

Он аккуратно стягивает джинсовую ткань, прохладный воздух ласкает мою обнаженную кожу, когда мои джинсы падают на пол. Я сажусь и стаскиваю футболку, оставаясь на своей кровати в одном лифчике и трусиках.

По крайней мере, сегодня утром я выбрала кружевной комплект в тон. Я не хотела, чтобы Оливер подумал, что я рассчитывала на что-то, но я хотела чувствовать себя уверенно сегодня. Когда я одевалась сегодня утром, я не думала, что он увидит меня такой.

Единственный свет здесь — это то, что льется из коридора. Я лишь мельком замечаю затуманенное выражение лица Оливера, прежде чем его голова наклоняется, зубы задевают мой сосок через кружево лифчика.

Я задыхаюсь, моя спина выгибается дугой, а грудь поднимается, как подношение, когда внутри меня вспыхивает ад.

— Черт возьми, Ханна.

Его голос звучит замученно. Ошеломленно. Дико.

— Трахни меня, — говорю я ему.

Смех Оливера звучит мрачно и возвышено. Он скользит по моей коже, как легкий привкус дыма или капля виски.

Я поднимаю таз, ища большего контакта. Умоляя без слов. Мои пальцы впиваются в его плечи, чувствуя, как напрягаются мышцы под моими прикосновениями. Его язык вырисовывает круги на моей груди, и все мое тело трепещет от каждого облизывания.

— Пожалуйста.

Его рука скользит вверх по моей голой ноге, доводя мои нервы до исступления. Ощущение его кожи, скользящей по моей, и трение о его костюм — это слишком много — и в то же время недостаточно.

— Пожалуйста, Оливер.

Он откатывается, и на одну ужасную секунду я думаю, что все это было поддразниванием. Что ему было интересно, как сильно я хочу его, и только что получил ответ. Но потом я слышу шорох ткани и шуршание обертки, и я понимаю, что происходит. Я протягиваю руку назад и расстегиваю лямку лифчика, позволяя тяжелой груди свободно упасть.

Затем рука Оливера оказывается рядом, умудряясь усиливать дискомфорт, когда он потирает мой сосок в твердую точку. Его другая рука совершает медленное путешествие вниз по