Серебряная герцогиня - Анастасия Разумовская

Ильдика побледнела, вглядываясь в узкое лицо с выдающимся носом и чёрными, глубоко посаженными глазами. Матушка-настоятельница, оракул богини…

Навеки…

Ульвар повёл её к выходу из храма.

«Я — его жена… Я — королева Элэйсдэйра», — думала Ильдика, улыбаясь сначала придворным, потом подданным. На ступеньках храма их ждали представители различных гильдий. Упитанные люди, разряженные в котты и мантии, запинаясь говорили напыщенные речи и подносили подарки. Ильдика снова покосилась на Джайри. Герцогиня, прислонившись к стене храма, глубоко дышала, словно не могла, наконец, надышаться. Лицо её покраснело, особенно нос, и в целом, да, было похоже, что она долго и сильно плакала.

Наконец король, милостиво кивнув, поблагодарил подданных и помог Ильдике сесть в карету, сел рядом и захлопнул дверцу. Обернулся к жене.

— Вы оказались правы: сирень действительно распустилась. Хороший знак, верно?

— Вы верите в знаки?

— Если знаки предвещают что-то доброе, отчего бы им не верить?

— А если дурное?

— То надо исправить знаки.

И всю дорогу до дворца они приветливо улыбались орущим подданным и кивали, как болванчики.

* * *

Джайри обрадовалась, когда обряд закончился, и все покинули, наконец, храм. «Честное слово, ещё немного, и я бы, пожалуй, умерла», — сумрачно подумала она. Мир расплывался от слёз. Герцогиня плохо слышала и почти не видела ничего, что происходило вокруг неё.

На паперти ей стало легче. И Джайри уже решила, что легко отделалась, и всю дорогу подумывала, как половчее убрать последствия с лица… думала ровно до той минуты, когда все вступили в обеденный зал. Девушка едва сдержала стон, увидев расставленную по всем вазам… сирень. Её пряный, острый аромат густо витал в воздухе.

«За что⁈ — она возмущённо уставилась на Уля. Но тот смотрел лишь на жену, не отводя взгляда. — Я тебя убью, клянусь! Какого юдарда — сирень⁈» Как будто ей было мало этих ужасных нарциссов, запаха воска и… Джайри с трудом удержала рвотный позыв и снова прижала платок к лицу.

Рядом, блистая золотом одежд, опустился лорд Морик.

— Салатик? — спросил он басом.

Джайри отрицательно покачала головой.

Кто распорядился поставить сирень? Снять шкуру и повесить… Ужасное растение! Кошмарный запах. Джайри судорожно уткнулась в платок. О, если бы можно было не дышать!

* * *

Альдо едва удержался, чтобы не заорать от радости, когда в пролом высунулась голова Ойвинда. Дождался, когда лорд выберется полностью, сжал, стискивая в объятьях.

Вчера ночью Лэйда пошла им навстречу. Всю ночь они обговаривали план, чайки метались туда-сюда. Герцогиня согласилась не требовать расписки о согласии убить короля. Но недвусмысленно дала понять, что иного выхода нет. Проливать кровь невинных людей она не хотела. Последняя из чаек принесла небольшой нож, которым Ойвинд и смог расширить небольшую дыру почти до размера окошка. Достаточного для того, чтобы можно было пройти из одной камеры в другую.

И вот сейчас…

— Ойвинд, дружище… не верится…

Шурин похлопал его по плечу.

— Быстро ты раскис, Альдо!

Заглянул в лицо, смеясь. Было непривычно видеть его бородатым. Да и прежде тонкая полоска усов сейчас значительно расширилась.

— Что, страшный?

— Я не баба, чтобы тебя пугаться. Но, знаешь… даже не верится, что ночью мы… А если стражник увидит? Ну, незапланированную «дверь»?

— В коридоре свой человек. Он не станет входить.

— А не может он нас вывести…

— Как ты это себе представляешь? Он простой стражник. Нет, Альдо, наберись терпения. Нам путь — наверх.

Рандвальд усмехнулся, закрыл глаза и глубоко вдохнул:

— Мне кажется, я чувствую воздух свободы… Как будто я уже не в камере, понимаешь? Как будто… и сирень… Как думаешь, она уже зацвела?

— Да рановато ещё.

* * *

Когда пир закончился, дамы удалились переодеваться на бал. Джайри решительным шагом направилась к Ульвару.

— Баше бебичество, — прогундосила она, — могу ли я бобросить бас…

Король обернулся, вгляделся в её лицо.

— Богиня… Джай… настолько сильная аллергия? Бедная девочка.

Он привлёк её к себе, а затем отстранил.

— Возвращайся домой. Уверен, мы справимся сами. И с балом, и с брачной ночью.

— Особеддо с дочью, — проворчала Джайри.

Ульвар тихо рассмеялся. Поцеловал её в лоб.

— Прости. Тебя надо было отпустить сразу после обряда. Весна — это явно не твоё время.

— Я не обязада буду присутстбобать при твоей брачдой дочи?

— Нет. Ильдика любит сирень… Сама понимаешь, в покоях её будет много.

Лицо герцогини перекосила гримаса отвращения.

— Альдо, — хмуро напомнила она. — Ты обещад.

— У меня в кабинете лежит его помилование, — отмахнулся король. — С печатью и подписью. Но ты же знаешь, такие вещи совершаются на следующий день после свадьбы. Все амнистии и милости. Традиция.

Джайри кивнула, облегчённо выдохнула, развернулась и пошла прочь быстрым шагом, с трудом удерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Носоглотку жгло, и она безумно чесалась. От мокроты уже третий платок пришлось менять. И ещё тошнило… Девушка с трудом сдерживалась.

С утра сильно парило, было невыносимо жарко и, видимо, это спровоцировало проклятое растение расцвести раньше времени. К вечеру наверняка разразится дождь, а может и гроза. А может ночью. И тогда дышать станет легче.

Как и многие аллергики, Джайри ненавидела весну.

* * *

Ильдика прекрасно знала протокол. Праздничный пир завершился. Два часа на отдых и смену платьев. Затем поздравления, потом — брачная ночь. Ну, это для них с королём брачная ночь. Все же остальные, проводив молодожёнов и проследив, чтобы те улеглись в кровать, возвращаются на праздник, на бал. Танцы продолжатся до полночи. При этом хранители щитов, так же, как и их король, в празднике не участвуют — дежурят рядом с покоями новобрачных. Танцуют лишь лорды и леди, и их вассалы.

Всё происходило по регламенту, но, чем ближе становилось супружеское ложе, тем сильнее нервничала Ильдика.

Король был прав: они слишком плохо знают друг друга. А ей предстоит вытерпеть не только раздевание перед ним, в конце концов, сорочку-то с неё снимать никто не будет, но и… но и…

И, встав рядом с Ульваром, чтобы принять поздравление уже от именитых людей королевства, Ильдика со страхом и смущением покосилась на мужа.

— Ваше величество, — обратился тот к ней, подчёркивая её новый статус, — позвольте принести вам извинения от имени герцогини Джайри, хранительницы Серебряного щита. Её светлость покинула