Восхитительная ложь - Шона Мейред

— Прости, — шепчет она, кладя пальцы мне под подбородок и наклоняя мое лицо, пока наши взгляды не переплетаются. — Это было дерьмово с моей стороны так сказать. Я не должна винить тебя за чьи-то проступки. Я просто устала от всего этого, Роуэн. Больше недели назад я была обычной девочкой-подростком. И вот я здесь, втянутая в образ жизни, о котором ничего не знаю. Каждый раз, когда мне кажется, что я близка к разгадке ответов, возникает новая волна вопросов, и тогда я снова тону.

Протягивая руку, я убираю упавшие пряди волос с ее лица.

Ее глаза танцуют по комнате, прыгая от стены к стене.

— Я провела свое детство, перескакивая из одного дома в другой, и вдруг ты вручаешь мне ключи от целого поместья и говоришь, что оно мое. Я в замешательстве, Роуэн. Когда это, — она вытягивает руку, обводя нас жестом, — стало моей жизнью?

Упираясь ладонями в диван, она поднимается на ноги и проходит мимо меня. Она пересекает комнату, пока не оказывается перед огромным камином, спиной ко мне. Следуя ее примеру, я встаю и засовываю руки в карманы, позволяя своим ногам нести меня к ней.

Я наблюдаю, как она сводит ладони вместе, скользя руками вверх и вниз, создавая тепло трением. Затем она держит их над открытым пламенем. Наконец, она поднимает на меня взгляд.

— Я не знаю, кому я могу доверять.

Потянувшись к ней, я обнимаю ее и притягиваю к своей груди. Ее руки обвиваются вокруг моей талии, и она кладет голову мне на плечо.

— Ты можешь доверять мне, — шепчу я ей в волосы.

Отступив на дюйм, она смотрит поверх своих густых ресниц.

— Я хочу в это верить, правда, я верю. Но все это началось с тебя.

Скользя ладонями по ее рукам, я отступаю назад, чтобы посмотреть на нее.

— Вот тут ты ошибаешься, mo bhanríon — моя королева. Я и ты — мы не начало этой истории. Мы — конец.

— Господи, Роуэн. — Она полностью высвобождается из моих объятий, а затем поворачивается ко мне спиной. Ее руки закрывают лицо, когда ее плечи поднимаются и опускаются в такт ее глубокому вдоху. Наконец, она оборачивается. — Ты можешь перестать быть таким чертовски загадочным? Ты сводишь меня с ума. Я больше не могу этого выносить. Во всем, что ты говоришь, есть скрытое послание, скрытый фрагмент информации, который я должна расшифровать. Моя жизнь — это не сказка о Гензель и Гретель. Я не хочу следовать за такими сладкими пряниками. Ради всего святого, просто выкладывай. — Ее руки летают в окружающем воздухе, подчеркивая каждое слово, пока все, что происходило последние полторы недели, наконец-то закипает. Она выплескивает на меня каждую унцию своего разочарования, пока, наконец, из ее легких не вырывается сокрушенный вздох. — Мне нужны ответы.

— Садись.

Она приподнимает бровь, отчего ее глаза, как у лани, прищуриваются.

— Сядь. Блядь. Сюда. Ты хочешь ответов, Сирша, прекрасно. У тебя могут быть ответы, но тебе лучше убедиться, что ты задаешь правильные вопросы.

Качая головой, она направляется к дивану, бормоча что-то себе под нос обо мне и моем гребаном хлысте.

Как только она садится, я сажусь прямо напротив нее и кладу локти на колени. Ее глаза впиваются в мои, и мы некоторое время сидим, уставившись друг на друга. Наконец, ее первый вопрос срывается с языка.

— Ты знаешь, где моя мама и с ней все в порядке?

— Да, и да.

Ее грудь расширяется при вдохе, наконец опускаясь, когда облегчение опускает ее плечи. Ее зубы задевают нижнюю губу.

— Где она?

Я стараюсь говорить проще, не желая, чтобы она знала все, пока нет.

— В Киллибегсе.

Ее глаза цвета полной луны стекленеют, когда гнев и обида поднимают свои уродливые головы.

— Она была здесь все это время? Почему она не позвонила мне и не дала знать, что с ней все в порядке?

— Она в порядке. Скучает по тебе, но для того, чтобы положить всему этому конец, ей пришлось держаться от тебя подальше.

Ее разочарование толкает ее на ноги, и ее руки взлетают к голове.

— Конец чему? От чего она бежит? Перестань избегать этого, Роуэн. Скажи мне, что, черт возьми, происходит.

— Есть некоторые вещи, которые я не могу тебе рассказать, Сирша. Исключительно потому, что у меня нет всей информации. — Я поднимаюсь с дивана и кладу руки ей на плечи, впиваясь глазами в окно ее души. — Но чтобы ты поняла общую картину, я должен вернуться к началу.

Она кивает, прежде чем высвободиться из моих объятий и опуститься обратно на диван, направляя все свое внимание на меня.

— Синдикат — преступная организация, основанная сотни лет назад четырьмя семьями Верховных королей Изумрудного острова — кланами Райан, Рейли, Коннелли и Мерфи — по одному королю на каждую провинцию Ирландии. Каолейн Райан изначально была верховным королем лейнстерского синдиката, но с годами преступность изменилась и вышла за пределы досягаемости одного человека. Все стало более доступным — наркотики, деньги, власть. Верховные короли знали, что им нужно расширить свое влияние. Именно тогда они привлекли больше семей, у которых было достаточно связей, чтобы оставаться на вершине пищевой цепочки.

— И именно тогда Кинги, Деверо и Брэди стали королями лейнстерского синдиката Киллибегса, верно? — Мой пристальный взгляд метнулся к ней, удивляясь, откуда она это узнала. Она отвечает на мой невысказанный вопрос одним словом. — Беван.

Я киваю, опускаясь на диван и занимая место рядом с ней.

— Я должен был догадаться, что она кормила тебя кусочками. В любом случае, Каолейн привлек наши семьи, чтобы усилить свое влияние. Затем, с каждым новым поколением, ключи королевства передавались следующему наследнику в очереди. Но сначала они должны были пройти испытания и доказать свою лояльность. Твоя мама была первой наследницей женского пола, которая выступила вперед и потребовала место. Она была старшей наследницей Райан, но обычно женщины не проходили инициацию. — Когда она в знак согласия поднимает подбородок, я продолжаю. — Сначала короли не хотели, чтобы женщина возглавляла какую-либо провинцию, но после вынесения вопроса на голосование они согласились, что если женщины могут проходить те же испытания, что и мужчины, то почему бы и нет? Твоя мама расчистила путь для всех женщин. Но некоторые мужчины были недовольны тем, что женщина стала их лидером.

Ее язык выглядывает из приоткрытых губ, скользя по шву. Я слежу за движением взглядом, пока она, наконец, не спрашивает:

— Беван сказала, что