Такт наших сердец - Горохов

— Черт, — стонет он, — Ты прекрасна.

Его пальцы обхватывают мои бедра и пробегают по моему клитору. Всего одно прикосновение, и мое тело снова вздымается и рвется вперед.

Я кричу, разрываясь на части вокруг его пальцев и члена, мое тело неконтролируемо трясется, пока я борюсь с ощущениями, которые обрушиваются на меня со всех сторон и по многим фронтам моего тела.

Он опускается на меня, его руки смыкаются вокруг, а его теплое, тяжелое тело еще больше погружает меня в матрас. Мы остаемся в таком положении еще пару минут, оба затаив дыхание, пока его все еще твердый член остается во мне.

В конце концов он грубо целует меня, прикусывая губу до крови, и выходит из меня.

Я оглядываюсь на него, и его ответный взгляд становится всепоглощающим.

— Я хочу, чтоб ты кончила ещё один раз.

Я вздрагиваю и позволяю ему продолжать разжигать угли моего возбуждения.

Он надевает брюки и устраивает меня поудобнее на кровати, подкладывая подушку под голову и простыню на тело, а затем направляется к двери.

— Я сейчас приду, — говорит он, — Оставайся в этом же положении.

Он уходит и возвращается через несколько минут с бутылкой воды и сендвичом. Я ем его, наблюдая за тем, как он натягивает шорты и футболку, стоя ко мне спиной.

Он возвращается к кровати, поднимает покрывало и ложится рядом со мной. Его рука обхватывает мою талию и притягивает меня к своему теплому телу, переворачивая так, чтобы моя голова лежала на его груди.

— Ты чудовище, — я говорю ему, моя рука ложится на ребра с другой стороны его груди.

Он поднимает упавший с матраса плед и возвращается в постель.

Он обхватывает мою попку и с легкостью поднимает меня, усаживая обратно так, что я полностью лежу на нем, наши грудные клетки прижаты друг к другу. Я пытаюсь пошевелиться, потому что такая поза не может быть удобной для него, но он резко шлепает меня по заднице.

— Хочу спать так.

Сон настигает меня через несколько мгновений после него, и я засыпаю с довольной улыбкой на лице, уверенная в том, что люблю его.

Конечно, я всегда любила его, но то, что чувствовала маленькая девочка к маленькому мальчику, меркнет по сравнению с тем, что женщина испытывает к мужчине сейчас.

Хочу спать так, чтобы сны окутывали меня, нежно, как его руки, когда он обнимает меня.

Мне хочется, чтобы каждая минута в этом состоянии была наполнена воспоминаниями о нашем времени вместе, о том, как мы смеемся, обсуждаем мечты и строим планы на будущее. Даже в сновидениях я хочу чувствовать его близость, тепло его дыхания рядом.

Мой сон становится сладким, и образ его наполняет каждую клеточку моего тела. Я знаю, что проснусь с улыбкой, и этот миг покоя обеспечит мне силы, чтобы встретить новый день.

Я очень пьяна, когда мы выходим из бара в конце вечера, и чувствую внутри себя легкость, которую хочу удержать навсегда. Я спотыкаюсь, и Вильям ловит меня, когда я смеюсь.

— Как ты так напилась, если выпила всего две маргариты? — спрашивает он, улыбаясь уголками рта.

— Как ты можешь быть таким мускулистым, но при этом так идеально подходить для объятий? В чем секрет? — спрашиваю я, слегка нахмурив брови.

Его глаза видят выражение моего лица, и он отводит взгляд. Он несколько роботизированно смеется и легонько целует меня в губы.

Я чувствую, как сердце забивается быстрее, и в голове кружатся мысли, перемешанные с тёмным воздухом ночи.

Улыбка Вильяма согревает меня, даже когда я понимаю, что уже слишком пьяна, чтобы делать какие-либо предсказания о том, что будет дальше.

Он держит меня за талию, и я не против этого близкого контакта. В такие моменты мир кажется идеальным: музыка из бара доносится издалека, а звезды над головой как будто шепчут мне свои тайны.

— Ты просто не умеешь отдыхать, — шутит он, и в его голосе слышится мягкость, которая успокаивает.

Я чувствую, что могу говорить всё, что угодно, и это может быть наша маленькая тайна. В голове крутятся слова, которые хочется сказать, но они разбегаются, как непослушные юнцы. Вместо этого я могу только смотреть на его лицо — на его губы, и это тоже неплохо.

— Да, ты прав, я совсем не отдыхаю, — смеюсь я, закатывая глаза. — Но вместе с тобой по сторонам мне так легко, словно я лечу. Словно я разучилась ходить, и только ты можешь меня поймать.

Вильям снова целует меня — на этот раз дольше, и время замирает. Кажется, что на минуту весь мир вокруг нас исчезает.

Ночь продолжается, а мы с ним остаемся в нашем пузыре счастья, забыв обо всём, что было раньше.

— Ешь, — говорит он, ставя передо мной тарелку, когда я сажусь.

— Я не голодна, — я говорю, надувшись, и протягиваю руки, чтобы дотянуться до него.

— Я не буду трахать тебя, пока ты не протрезвеешь.

— Ну, в таком случае, — отвечаю я, вгрызаясь в бутерброд.

— Ты недостаточно быстро трезвеешь, — говорит он, его губы находят мои в жарком поцелуе.

Кусок бутерброда замер в моем горле, пока его губы прижимались к моим. В мире, где все расплывалось из-за алкоголя, его прикосновения были ужасающе трезвыми.

Я старалась не думать о том, что он прав — трезвость не была моим спутником последние несколько дней. В тот момент, когда его язык коснулся моего, все вокруг затихло, и я почувствовала, как внутренний протест поблек.

— Тебе нужно взять себя в руки, — прошептал он в паузе, когда наши губы расстались, но его руки не отпустили мои.

Я отвернулась, не в силах встретиться с его взглядом; внутри меня боролись ярость и влечение. Я пыталась найти в себе силы сказать «стоп», но это слово в памяти