Отголоски тишины - Энн Малком

мне было сложнее развалиться на части. К счастью, ни у кого из нас не было времени подумать о том, чтобы развалиться, поскольку сразу после завтрака мама купила три билета на ближайший рейс до Вашингтона. Да, три. Зейн тоже летел с нами.

Он заявил, что «хрена с два» его девочки столкнутся «с этим дерьмом в одиночку». Да, его девочки. Мама даже не сказала ни слова, несмотря на огромное количество ненормативной лексики в этом предложении. Мне показалось, она была благодарна ему за то, что он едет с нами. Нет, я была уверена в этом. Я пришла в ужас от того, что произойдет, если он оставит нас с мамой одних, отражающих горе друг друга. Я боялась, что у мамы не будет никого, кто ее поддержит, чтобы ей не пришлось справляться с этим в одиночку.

— Мама, я готова! — крикнула я в ответ, опускаясь на диван и глядя на свой телефон.

Стиснув зубы, я отправила всем ответные сообщения. Надев штанишки большой девочки, я разослала общее сообщение всем моим мальчикам, включая Киллиана, информируя о моей неизбежной и бессрочной поездке в Вашингтон. Все, кроме Киллиана, ответили.

Возникла пауза, и наверху лестницы появилась мама. В руках она держала большую охапку одежды, а на ногах у нее был только один носок.

— То есть как, готова? Ты собрала чемодан? — спросила она недоверчиво.

Я кивнула.

— Да, мама, собрала.

Она нахмурилась.

— Серьезно, не понимаю, как я родила настолько организованного ребенка.

Я снова попробовала улыбнуться.

— Тебе нужна помощь?

В дверь постучали.

— Нет, у меня своя система. Твой организованный мозг все испортит, — заявила она.

Я точно знала, что ее «система» заключалась в том, чтобы запихнуть в чемодан как можно больше одежды и закрыть его с помощью чистой силы.

— Лучше открой дверь.

Она кивнула в сторону прихожей.

— Это Зейн с «клеткой». Что-то он рано, — прозвучало так, будто это преступление, караемое смертной казнью. — Какой байкер отличается пунктуальностью? Объясни ему, что я ненавижу это понятие, — приказала она, развернулась и потопала прочь.

Я со вздохом отложила телефон в надежде на ответ Киллиана и пошла к двери.

Когда я ее открыла, у меня перехватило дыхание. Колени чуть не подкосились. По другую сторону порога стоял Киллиан и каким-то образом смотрел на меня глазами, наполненными моей болью. Мы глядели друг на друга пару секунд. Затем, даже не осознавая, что делаю, я бросилась в его объятия. Он мгновенно заключил меня в кольцо своих крепких рук, и я уткнулась лицом ему в грудь. Погрузившись в него, я вдохнула его запах, позволяя себе расслабиться в безопасности его объятий и скрыться в маленьком мире неизвестности, который он создавал, будучи со мной. Его губы прижались к моим волосам.

— Мне так жаль, детка, — пробормотал он.

Я ничего не ответила, просто прижалась к нему плотнее. Я не плакала, просто не могла. На тот момент слез у меня не осталось. Моя боль была настолько глубокой, что тело даже не реагировало на нее, просто онемело.

Киллиан держал меня в объятиях какое-то время, после чего осторожно, будто я фарфоровая, отстранил ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Веснушка, я понял, что не могу защитить тебя от вещей, которые причиняют тебе такую сильную боль. Я ничего не могу с этим сделать.

Я посмотрела на него ясным взглядом.

— Тебе только что это удалось, — прошептала я.

В его глазах отразилась нежность, и он ласково коснулся моей нижней губы большим пальцем. Грохот мотора заставил нас обоих посмотреть на обочину, где за байком Килла остановился внедорожник. Из него выбрался Зейн, пристально глядя на Килла. Вместо того чтобы подойти к нам, он захлопнул дверцу и прислонился к ней, скрестив руки на груди. Килл стиснул челюсть от этих странных действий, которые, очевидно, были понятны только мужчинам.

Он повернулся ко мне, и все следы жесткости исчезли, как только наши взгляды встретились.

— Знаю, вам пора уезжать. Но я хочу, чтобы ты мне позвонила, Веснушка. Написала. Что угодно. Просто давай о себе знать. Поговори со мной. В любой момент. Я не мог уйти, не сообщив тебе, что я рядом, — пробормотал он. — Я тебе не нужен, знаю, ты достаточно сильная, чтобы справиться с горем без меня. Но я тебе этого не позволю.

Он наклонился, чтобы поцеловать меня в голову, его губы на мгновение задержались там.

— Я буду ждать твоего возвращения, — пообещал он.

— Хорошо, — прошептала я.

Он отстранился, и я отчаянно не хотела отпускать его. Но отпустила. Как только его тело отстранилось от меня, агония мира вернулась. Я наблюдала, как Килл подошел к Зейну, очень близко, сказал ему что-то, чего я не услышала, а затем, не дожидаясь ответа, повернулся к своему байку. Он бросил на меня долгий многозначительный взгляд, прежде чем с ревом умчаться.

Я глубоко вдохнула. Вышло прерывисто, а сам воздух показался мне битым стеклом, но я повторила.

— Лекс, ты готова? — спросил глубокий голос Зейна.

Я взглянула на него.

— Да, — солгала я.

***

Похороны. Самый ужасный и отвратительный момент в моей жизни. Зайти в церковь и увидеть два гроба рядом. И в этих гробах находились два самых важных человека в моей жизни. Мертвые. Ставшие ничем.

Я чуть запнулась и остановилась прямо в проходе, не сводя с них глаз.

— Куколка? — прошептала мама, сжимая мою руку.

Онемев, я просто продолжала смотреть, чувствуя, что меня вот-вот вырвет. Такое ощущение, будто я вселилась в чужое тело. Это не могло быть моей жизнью.

— Лекс, — пробормотал Зейн, его рука сжала мою шею сзади.

Я вдохнула битое стекло.

«Будь смелой, душа моя».

Голос Стива прорезал битое стекло. Никто больше не мог его слышать, только я. Никто и не должен был его слышать, кроме меня.

Я использовала эту смелость, чтобы переставлять одну ногу вперед другой, пройти к скамье в первом ряду и сесть, Зейн и мама расположились по обе стороны от меня.

Мама поцеловала меня в голову.

— Я так горжусь тобой, Лекси, — прошептала она. — Они тоже гордились бы тобой. Ты ведь это знаешь?

Я перевела взгляд на маму.

— Но лишь в умеренной степени, да?

Мы с мамой удивили друг друга, разразившись приступом истерического смеха. Зейна обнял нас обеих. Я опустила голову ему