Эта башня во мне - Надежда Викторовна Ожигина

не ходить, а по скорому из Москвы добираться. На Востоке водятся твари, что пламенем адским плюются, там у них и водные есть драконы, и земные, всякие виды. А у нас что? Один Змей-Горыныч, и то сказочный элемент.

Только тут я заметил, что разговор от вполне осязаемых подземелий свернул на тропинку легенд и догадок. Вон, болтун уже вещает о яо, о китайских оборотнях-обольстителях. А на улице заметно стемнело.

– Правда ли, товарищ начальник, что отрыли тело фельдмаршала? Светлым днем, не дождавшись полуночи? Страху в вас нет, капитан кромешный. Разве можно колдовские-то косточки так запросто под солнцем сушить? Недоброе случится со стольной Москвой. Есть пророчество, самим чаротворцем в Брюсов календарь занесенное. Если вынуть из тьмы его тело, придет холод и глад, и страшный мор, и прилетит обратно дракон, чтобы забрать свое!

– Где здесь можно заночевать? – пришлось осадить словоблуда, пока не приплел казни египетские.

– Собираетесь на постой? – поперхнулся рассказом смотритель. – Товарищ начальник, да как же! Лучше вернуться в поселок и поискать комнатенку какую…

– Я останусь в усадьбе. И мне плевать, если ты против, испод. Обеспечь едой и питьем. И матрас притащи с одеялом! Это приказ, выполняй.

Когда сторож скрылся, я вошел в дом, с опаской косясь на стены. Был бы у меня магомер, он бы зашкаливал от избытка сырца. Бесхозные потоки вихрились над полом, свивались в тонкие смерчи силы. То тут, то там прорывались искры. Сторож прав, безопаснее вернуться в поселок, но с другой стороны, как добраться до истины, не рискнув головой и погонами?

В переплетении магических волн мне чудилась та девушка из слободы, незнакомка из Михаэлькирхе. Сердце билось так громко, что оглушало, губы растягивались в улыбке и с непривычки трескались. Я лет двадцать не улыбался, сам был, как статуя в зеленом пруду. Зарос водорослями обиды и гнева. Но Софи Вознесенская оживила меня одним-единственным прикосновением.

Я добьюсь, я все получу. Девушку, архивы, повышение в КИКе. Чувствую покровительство Брюса, чьи останки извлек из могилы, чей шифр готов разгадать. Я смету все препятствия на пути и урву кусок законного счастья…

Так, бессмысленно улыбаясь и думая о Софи, я бродил по разграбленным комнатам, тронутым гнилью и тленом. Выбирал местечко посуше, без потоков магии и сквозняков. А набрел на следы в многолетней пыли.

Здесь кто-то прошел, чуть приметно и, пожалуй, не так давно. Он ступал осторожно, еле касался, но пыль и магия его выдали: завихрения, росчерки, вмятины. В заброшенных домах крадись, не крадись, тебя рассекретит сама разруха!

Тот, кто проник в дом фельдмаршала, четко шел к намеченной цели, не блуждал, не метался от стены к стене. Просто шел, будто в собственном доме гулял, и я снова подумал, что это знак. Что сам Брюс ведет к тайнику.

Вот и столовая, за ней кабинет. А в кабинете у самой печки – приметные полосы и всплески магии. За печной трубой проход в подземелье!

В КИКе я числюсь мастером по тайным замкам и шифрам. Вот и здесь нашел ключ за пару минут. Не из логики тайника, но по видимым отпечаткам магии. Тот, кто шел до меня, торопился, не стер, как полагается, следы чаротворства. А может, не захотел?

Сырой темный лаз. Я спустился так тихо, как умеют кромешники. В конце узкого коридора увидел неяркий свет.

Все-таки свойственна мне романтичность. Ведь успел уверовать, что это Брюс направляет потомка твердой рукой. И – как итог – прозевал преступника!

Тот склонился над черным ларцом, вынутым из каменной кладки, и уже выгребал бумаги. Пока сторож-мерзавец развлекал меня байками и прогулками вокруг барского дома, пока я срисовывал гадкие рожи, кто-то проник в подземелье и вскрыл тайник чаротворца!

Он был силен, я это чувствовал, я поймал его след еще там, у входа, когда сторож нервничал и юлил. Я мог сразу схватить негодяя, но отвлекся на каменных человечков.

Я не благородных кровей. Я точно знаю: интеллигентские сопли сгубили немало сыщиков, истинных гардемаринов. Меня воспитала улица и народная революция. А когда подошло время учебы, я выучил один удивительный термин, успешно подменивший закон: превентивная мера!

Кусай первым, пока не укусили тебя.

Я ударил без предупреждения. Без глупых выкриков про арест, без стандартных фразочек «руки вверх!» и зачитывания прав преступника.

Наглость нужно наказывать. Копаться в архивах Брюса под самым носом капитана кромешников…

Мысль я не додумал. Потому что, к стыду своему, не попал. Черный испод сместился с ларцом, всего на полметра, не больше, но собранное заклинание угодило в зев тайника. Следом прилетела обратка, от которой уже еле закрылся я. Поединок испода с кромешником – словно дуэль двух фехтовальщиков: у каждого своя техника, финты, коронные трюки, и финальный смертельный удар – особенный.

Но распознать, с кем бьюсь, я не мог, хотя вор отбивался мастерски. Слишком умело и дерзко, будто опытный дуэлянт. Я не видел ни школы, ни источника силы, словно исследовал руку, побывавшую в кислоте: с начисто стертыми отпечатками! Где вы, линии ума или сердца, где обрывок линии жизни? Кто ты, маска, личина черная, время вышло, маскарад окончен!

Так таиться от капитана КИК можно единственным способом. Вор дрался не собственной силой: скрывая школу и Дом, он использовал амулеты! Чаротворные предметы, концентраты магии, были не в почете в столице, зато пользовались популярностью в Азии. А может, настырный смотритель не зря толковал о китайском драконе? Тело Брюса достали из-под земли, и дракон вернулся, чтоб забрать свое? Чушь, под грешной луной столько лет не живут даже драконы!

– И долго ты так протянешь? – насмешливо крикнул я, перекрывая проход в подземелье. – Велик ли запас безделушек, впечатляющих наивных девиц?

Я подначивал, амулеты сильны, но мне нужно его разозлить, вызвать на разговор, а то и на бой в полную силу.

Вор не ответил, но оценил: в подземном склепе погас фонарь, погружая все в темноту. Пока я зажигал собственный свет, рассылая во все стороны колкие искры, незнакомец куда-то пропал, лишь в глубине тайного хода раздался торопливый перестук шагов. Убегает, сволочь! Вместе с ларцом!

Я поставил маячок на проход и устремился в погоню.

Ужасающий, провальный день! Ходы разветвлялись и путались, шаги раздавались то тут, то там, метались по всему подземелью. Лишь когда сработал маячок на входе, я осознал, что гоняюсь за призраком. А