Сыграем в любовь? - Шарлотта У. Фарнсуорт

Амелия приподнимает бровь:

– Правда?

– Правда! Честное слово! – настаиваю я.

И с чего моя рациональная, практичная сестра вообще решила, что такое возможно?

– Стоило мне познакомиться с Тео, как я поняла: я хочу за него замуж.

Я изумленно моргаю:

– Да ну! Ты же сказала, что вы друзья и…

– Я соврала, Харпер. Даже признаваться, что тебе кто-то нравится, страшно, а если речь о любви…

Я выдыхаю:

– Амелия, это не…

– Никаких отговорок, Харпер! Рядом с Дрю ты просто сияла. Это заметила я. Тео. Мама. Саймон. Все. Такое бывает редко. Чувства у вас особенные – и настоящие.

– Эми, он – Дрю Галифакс. Посты с ним собирают по десять миллионов лайков. Его бывшая, судя по всему, супермодель. Он живет в Сиэтле. Я не… у нас ничего не получится.

Однако Амелия не соглашается со мной, а улыбается.

– А ты – Харпер Уильямс. И если ты дашь Дрю шанс, ему сказочно повезет. Думаю, Дрю и сам это знает. Не упускай его!

Тут Амелия разворачивается и покидает уборную. Значит, она действительно пришла сюда, только чтобы поддержать меня.

Глава девятнадцатая. Дрю

Я ошиваюсь в гостиной и болтаю с Дэрилом Хендерсоном – запасным вратарем. Тут кто-то зовет меня из кухни. Я оборачиваюсь и вижу Льюиса Кэмерона: он размахивает моим телефоном, который я оставил заряжаться.

– Тебе какая-то чикса звонит! Харпер.

– У-у, горячая, – добавляет Картер Эванс, заглядывая в экран.

Я знаю, что он видит: фото Харпер в моей худи. Она держит рыбу и смеется над тем, как та силится вырваться из ее рук, – желание, которого я не пойму никогда.

Я чуть ли не бегу на кухню – но уже поздно. Льюис с гадкой улыбкой на веснушчатом лице отвечает на вызов:

– Вы звоните Дрю Галифаксу! Чем могу помочь?

– Ах ты гад! – Я отбираю у Льюиса мобильник и в наказание хорошенько прижимаю его к кухонной тумбе. – Нельзя брать чужие телефоны!

– Ну тогда не бросай свой где попало, – парирует Льюис.

Я показываю ему средний палец через плечо и ухожу из кухни. Направляюсь к прихожей – подальше от шума.

– Алло?

– Привет.

Голос Харпер – словно бальзам на душу. Я и не осознавал, как сильно скучал по нему, как мне без него тяжело, пока вновь не услышал. Тупая боль от его отсутствия наконец прошла.

Харпер прокашливается. Затем я слышу какое-то шуршание – видимо, она в кровати. Мое тело тут же реагирует на эту мысль. Еще одно напоминание о том, что мое намерение стереть Харпер Уильямс из мыслей было просто нелепым.

Со свадьбы Амелии прошло три недели. После того сообщения о здоровье папы мы с Харпер так и не разговаривали. Я переживал: а вдруг она просто не хочет со мной общаться? Я так и не удосужился связаться с ней и выяснить – и отнекивался плотным графиком.

Я выхожу на крыльцо.

Льюис живет в престижном районе рядом с городом, где обитают большинство хоккеистов, у которых есть семьи. Жена Льюиса с детьми уехала на недельку к родителям, а он из-за тренировок не смог. Правда, сделал вид, что ему все равно, и пригласил всю команду на ночевку, раз уж дома никого. Однако я теперь лучше понимаю минусы профессионального спорта. Повезло, что инсульт у папы случился летом, – иначе я бы не смог после провести с ним две недели. Как и недавно, когда ему стало плохо.

Я хожу взад-вперед по крыльцу. Под хлопковую футболку проникает прохладный воздух.

– Я не вовремя? – спрашивает Харпер.

Тут я понимаю, что, поздоровавшись, мы оба молчали.

– Нет-нет, очень даже вовремя! Спасибо, что позвонила. – Я сажусь в кресло-качалку, морщась от собственного преувеличенно радостного тона. – Как дела?

– Нормально. А у тебя?

– Тоже неплохо. Вернулся в Сиэтл. Во вторник официально начнется предварительный сезон.

– А трубку взял парень из твоей команды?

– Ага. Прости. Я оставил телефон заряжаться, а он решил, что имеет полное право его хватать.

Повисает пауза.

– С твоим отцом все хорошо?

– Да, – выдыхаю я. – Он регулярно ходит к врачам, но состояние у него стабильное. Хорошо хоть в тот раз я еще был на Восточном побережье, а то долго бы пришлось добираться.

– Да.

Вот дурак! Мне совсем не хотелось напоминать Харпер о том, сколько между нами километров, – и сам же завел эту тему почти в начале разговора.

– Как там книга? – спрашиваю я, пытаясь полностью сменить русло беседы.

– Да так… хочу пока притормозить. Надолго ли – не знаю.

– Оу.

На ум приходят и другие слова, но не знаю, имею ли право их сказать. Не хочу стать очередным человеком в жизни Харпер, который указывает ей, что делать.

– Сегодня вернулись Амелия и Тео, – говорит Харпер.

– Как прошел медовый месяц?

– Судя по всему, замечательно.

– Прекрасно! – искренне отвечаю я.

– Ага. Мы вместе поужинали. Хорошо провели время. Будто… стали лучше общаться. Наверное. Не знаю, – смеется Харпер и снова чем-то шуршит. Я на восемьдесят девять процентов уверен, что она в постели. – Было немного неловко.

– Вы только-только помирились. Дальше будет легче.

– Как раз с Амелией все хорошо. А вот с Кристианом…

Сердце у меня, словно свинцовое, уходит в пятки.

Я опоздал. Харпер нашла другого парня. Да, я предполагал, что такое может случиться, – но слышать это гораздо больнее.

Я хватаюсь за слово «неловко» как за спасительную соломинку, думаю о нем и выравниваю голос:

– А кто это?

– Учился с Тео в колледже. Когда я рассказала Амелии о нас… то есть о том, что мы не… – Харпер вздыхает и тихо смеется. – В общем, вряд ли ты захочешь слушать о неудачном двойном свидании.

Не хочу. А может, и хочу, особенно если Харпер будет описывать его словами типа «неудачное». От этого искорка надежды в моей груди, едва потухшая, начинает разгораться вновь.

Мы снова молчим. И тут я решаю – пора:

– Через две недели у меня матч в Нью-Йорке.

Кажется, проходит целая вечность. В трубке молчание.

– В Нью-Йорке, – повторяю я на всякий случай, хотя говорил и так внятно. – Ты придешь? Я возьму тебе билет. Или несколько.

Если Харпер придет с Кристианом… что ж, хотя бы буду знать свое место.

– Ты хочешь, чтобы я пришла на твой матч? – изумленно спрашивает Харпер.

Тут удивляюсь уже я:

– Да. Я… да.

– Хорошо.

– Хорошо? – отвечаю я с таким облегчением, что Харпер наверняка его замечает.

– Ага. Звучит классно. Можно позвать соседку по квартире, Оливию?

– Конечно!

На меня снова накатывает волна облегчения: первым