Чужая невеста - Анна Сергеевна Платунова

На гребне холма внезапно возник всадник. Я узнала красавца-коня князя Лэггера, узнала и всадника по развевающимся светлым волосам. Фрейн осадил коня, натянув вожжи, осмотрелся, заметил белую завесу и тени, мечущиеся внутри нее, но не развернулся, наоборот, наподдал шпорами в бока коня и полетел вниз.

— Фрейн! Ты что творишь! Назад! — заорал Лэггер, но племянник сделал вид, что не слышит.

Конь загарцевал в метре от Тайлера. Фрейн наклонился, одной рукой удерживаясь за луку седла.

— Давай ее мне!

— Нет… — прошептала я, хватаясь за Тайлера.

Тот на миг крепко прижал меня к груди. В этом коротком объятии сосредоточилось все: нежность, любовь, отчаяние.

— Увози ее! — протолкнул Тай сквозь зубы.

Он подтолкнул меня наверх, позволяя Фрейну усадить меня впереди себя, обнять за талию. Принц развернул коня и пустил его галопом. Я пыталась обернуться на ходу, растрепавшиеся волосы хлестали по лицу, ветер выбивал слезы. Тайлер застыл, развернув стик, и смотрел вслед. Он казался фигурой, высеченной из камня, мраморной статуей — таким я и увидела его впервые. Вот только теперь я знала, какое горячее и благородное сердце бьется внутри.

«Ты выживешь, — мысленно повторяла я. — Ты выживешь…»

Конь, надсадно хрипя, преодолел подъем, и гребень холма заслонил от меня катящуюся по равнине снежную волну и фигуры защитников …

Теперь я радовалась злому ветру: можно плакать и не скрывать этого.

Глава 47

Своды потолков уходят высоко вверх, смыкаясь арками. Окна, также выполненные в виде арок, забраны решетками. Стены отделаны золотистым шелком, на котором львы в коронах держат в лапах вышитые серебром лилии.

Я лежу в центре массивной кровати, слишком большой для меня. Изголовье из цельного дуба покрыто инкрустацией, и что-то мне подсказывает, что разноцветные камни, вставленные в дерево, вовсе не стекляшки. Тонкие занавеси балдахина развеваются от сквозняка.

Я не шевелюсь, рассматриваю грозных львов. Я в золотой клетке.

Я как могу тяну время, потому что только эти утренние минуты принадлежат мне — прежней Алейдис, воину, а не юной аристократке, предназначенной в жены принцу, которую из меня пытаются слепить вот уже пару недель.

Первый раз, пропустив день приема противоядия, я все ждала, что меня накроет смертная дрема, но время шло, а я жила: яд наконец выветрился из моей крови. Может, тому способствовало частое кровопускание: кровь очистилась сама собой.

Когда я встану и пройду по полу, выложенному белыми и черными плитами, в будуар, я обнаружу там терпеливую горничную, которая поможет мне одеться и причесаться, подготовит к новому дню. Я сяду за туалетный столик у окна, на нем аккуратно разложены щетки с натуральной щетиной, костяные гребни, стоят флаконы духов, блистающие гранями и напоминающие драгоценные камни. Роскошь, чуждая мне. Я смотрю на духи и вижу склянки с кровью. Смотрю на гребни и вижу белые кости скелов.

Мой день расписан по минутам. Завтрак в малом зале, на котором часто присутствует Фрейн – он, вернувшись в столицу, приобрел незнакомый лоск, уверенность и легкость. Здесь он в своей стихии. Он снова занимает меня бесконечными разговорами, которым я скорее рада, потому что избавлена от необходимости говорить самой. Я слишком опустошена и растеряна, и меня едва хватает на то, чтобы отвечать короткими репликами на его пространные речи.

Я знаю, что не стоит часто задавать вопросы о том, что меня действительно волнует, и креплюсь, спрашиваю не сразу, лишь когда тарелки и чашки с чаем пустеют, а темы для светской болтовни кажутся исчерпанными.

— Есть ли какие-то вести о вашем дяде?

Как будто мне есть дело до проклятого Лэггера.

Мне уже известно, что после закрытия Разрыва щиты над Севером благополучно подняли и маленькие приграничные городки в безопасности, как прежде. Наверное, я могу гордиться собой, но в душе сквозит пустота. Все потому, что я не знаю, чем закончилась последняя битва.

Фрейн увез меня, а прибывший из западного гарнизона целитель, увидев, в каком я состоянии, напоил укрепляющим настоем, от которого я уснула беспробудным сном.

— Во сне восстановление пройдет лучше, но здесь я мало чем могу ей помочь, — слышала я обеспокоенный голос пожилого целителя с нашивками капитана, прежде чем окончательно погрузиться в дрему. — Увозите ее в столицу как можно скорее.

И Фрейн послушался совета. В тот же час меня, укутав в одеяла и шкуры, повезли на санях прочь от северной границы. Моего старого дома. От Тайлера. От друзей. Я спала всю дорогу, приходя в себя лишь ненадолго, чтобы выпить укрепляющего настоя и снова уснуть.

— Новости все прежние, — добродушно ответил Фрейн, откидываясь на изогнутую спинку стула. — Дядюшка жив, здоров, он занят поисками Веелы и, конечно, не отступит до тех пор, пока не разыщет дочь.

«Вель до сих пор скрывается, это отлично!» — обрадовалась я.

Вот только никак не удавалось узнать хоть крупицу информации о Тайлере. Я верила, что он не погиб. Только не Тай! Он невероятно сильный одаренный с двумя дарами. Он, конечно, выжил. Но насколько легче мне стало бы дышать, если бы я знала это наверняка.

Поэтому я ждала появления князя Лэггера в надежде, что смогу выведать правду.

— Многие тогда погибли, — вздохнул Фрейн. — Отец распорядился присвоить посмертно каждому погибшему высшую награду.

«О да, орден заменит родителям погибшего сына», — с горечью подумала я, вспомнив почему-то Нормана — удивленный взгляд и мгновенно покрывшуюся изморозью кожу.

— Проводить тебя к леди Астерис? — спросил Фрейн, когда я сняла с колен салфетку и положила ее на стол.

Вышколенный слуга тут же оказался за спиной, чтобы помочь отодвинуть стул, а принц встал и предложил локоть. Пришлось опереться на его руку, будто я немощная старушка, с трудом стоящая на ногах. Первые несколько дней, после того как я смогла выходить из покоев, я отказывалась от любых проявлений внимания, пока леди Астерис, назначенная мне фрейлиной и наставницей по этикету, не пояснила, довольно убедительно, что я должна забыть о кадетских замашках. Да, именно так и сказала, скривившись в презрительной гримасе. Я больше не кадет, эта часть моей жизни позади. Не хочу ведь я, появившись пред ясные очи его императорского величества, произвести неблагоприятное впечатление?

Я не хотела. И вовсе не потому, что желала заслужить симпатию императора, к встрече с которым меня