Империя предрассудков - Панна Мэра

Держу пари, он натерпелся не меньше меня.

– Они ушли?

– Ушли, - мужчина закрыл дверь и пройдя вглубь гостиной без сил осел на диван.

Он был хмурый и не спешил радоваться вместе со мной.

– Они вернутся, да?

Отец кивнул.

– Я отдал им твои деньги, – сказал он, словно оправдывался, – взамен они дали мне неделю.

– Неделю? Но…где взять столько за семь дней?!

Он лишь развел руками.

– Думаешь, их это волнует? Они заберут все не кривя душой, потому что делали это сотню раз. Ты видела, как выглядит сейчас некогда богатейшее имение у дороги. Заброшенный двор, на который крестьянские дети бегают мочиться. Скоро здесь ничего не будет.

– Отец, – проскулила я жалобно, – может, еще есть шанс?

– Поезжай во дворец, я со всем разберусь.

Он взял со стола книгу, и открыв, как мне показалось первую попавшуюся страницу, принялся читать.

Разумеется, он врал. У него не могло быть плана, иначе бы он не допустил, чтобы в день приезда дочери к нему в дом вломились кредиторы. Он бы не стал брать у меня деньги, не стал бы запирать меня в комнате, не стал бы ждать возвращениях этих людей. Отец просто смирился с безвыходным положением. Все чего он хотел в момент, когда отдавал деньги – это избавить меня от возможности лицезреть опись нашего имущества, прежде чем его отвезут на продажу.

– Давай выпьем чаю, – мужчина внезапно оторвался от книги, которую все равно не читал, и, из последних сил выдавливая улыбку, посмотрел на меня.

А что мне было делать? Я уже знала, что мы проиграли.

– Я позову кухарку, – я еле сдерживала поток вновь нахлынувших слез. «Хоть бы отец этого не увидел», – подумала я, и, прикрывая лицо рукой, быстрым шагом направилась на кухню.

Луна пряталась за тучи, ночи становились длиннее и холоднее, и вот я услышала отчетливый стук дождевых капель по крыше террасы. И тогда я, наконец, почувствовала, что лето давно миновало, и впереди нас ждали холода.

Глава 17

Бричка ждала меня на дороге ровно в том месте, где только вчера я радушно прощалась с кучером, и едва ли могла предположить, что меня ждет ближайшие сутки. Отец помог донести чемодан, и теперь тот одиноко стоял в багажном отсеке кареты, лишенный компании горшка с георгином.

– Пишите мне, умоляю, – попросила я напоследок, – что бы не случилось, обещайте, что скажите мне правду.

Отец облокотился на край брички и та, не выдержав напора, слегка покатилась вперед.

– Я не буду ничего обещать, – ответил он, не глядя на меня.

Тогда и я потупила взор.

– Тебе пора, – он словно выгонял меня. Словно не хотел, чтобы я провела рядом с ним еще хотя бы минуту.

– Мы еще свидимся, я точно знаю. Я приеду к вам следующим летом, и мы будем пить чай с ватрушками на балконе. Потом пойдем гулять по саду. И сходим на озеро. Вот увидите. Так и будет, – на миг я даже поверила в свои слова.

– Ваше Благородие, вы скоро? Надо успеть вернуться до темноты, – окрикнул нас ямщик.

– Она уже идет.

Отец подал мне руку, помогая взобраться в бричку.

Мне не хотелось уезжать, но я знала, что в П. у меня гораздо больше возможностей помочь отцу, нежели в богом забытом селеньи.

– Я сделаю все возможное, чтобы нам помочь, – заявила я серьезно, но тут же наткнулась на еще более суровый взгляд батюшки.

– Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться.

– А чем мне еще беспокоиться?

– Сделай все, что в твоих силах, чтобы покинуть дворец, как можно скорее, – я даже не успела понять смысл сказанного, как дверь кареты захлопнулась.

– Гони, – услышала я четкий приказ отца, и лошади мгновенно сорвались с места, унося меня обратно в ад.

***

Мы приехали поздно, но во дворце сегодня было на удивление тихо. Вероятно, все разбрелись по своим комнатам или разъехались по загородным поместьям.

Мне претила одна лишь мысль, о том, что придется возвращаться в комнату, где никто меня не ждет. Но со мной подобное происходило постоянно. Я каждый раз надеялась, что во всем дворце найдется человек, способный стать мне другом, но каждый раз, возвращаясь в монарший дом, видела все те лица, что смотрели на меня с презрением и брезгливым снисхождением, и понимала, что чудес ждать нельзя. Нужно просто смириться со своим одиночеством.

Протащив чемодан вверх по лестнице, я остановилась на террасе передохнуть, и внезапно осознала, что не хочу никуда уходить. Здесь всегда было немноголюдно, и даже во время императорских приемов этот балкон почему-то не пользовался у гостей популярностью, хотя был бы весьма подходящим местом для соблазнения юных дев. Прислуга появлялась здесь только после десяти, когда возвращалась в свои комнаты на ночлег. Я часто приходила сюда, когда приевшиеся стены комнаты начинали давить на меня, и, казалось, что я вот-вот стану их вечной заложницей.

Не такой я представляла себе поездку к отцу! И уж точно не ждала, что она закончиться подобным образом. Я почувствовала, как мне становится дурно. Что же делать? Неужели нет способа помочь ему? Или мы перешли красную черту, после которой уже ничего нельзя исправить? Быть может стоит все же занять денег у Фани? По крайней мере девушка вряд ли будет требовать немедленного возврата денег, и я успею неплохо заработать. Звучало как план. Убогий и жалкий. Но все же план.

Как я могла вообще допустить подобное? Как я могла оттянуть поездку домой настолько?! Надо было лучше стараться! Лучше танцевать! Надо было одолжить у Фани, Варвары, надо было бежать к Императору и умолять его о милости.

Каждую минуту, когда я вспоминала дом, сердце сжималось от боли. Потрепанная деревушка, перекошенная церковь и пустой дом отца. Но даже этот клочок земли у нас вот-вот собирались забрать. Это был тупик.

Что-то внутри меня перевернулось, а затем огромная волна из беспомощности и несправедливости накрыли меня с головой. К глазам вновь подступили слезы. Может надо было ехать вслед за кредиторами в губернию и добиваться там аудиенции с губернатором? Быть может, он оказался бы порядочнее дворцовых подхалимов и с ним можно было бы договориться?

Я не