Ее дикие звери - Э. П. Бали

— Не опаздывайте больше, мисс Аквинат, — коротко говорит он.

Его глубокий голос скользит по моей коже тяжелым шелком. И меня настолько это бесит, вместе с той секретаршей, что я просто стою и киплю. Идеально гладко выбритая челюсть Лайла сжимается, и мое сердце начинает биться быстрее, когда он холодно произносит:

— Принято извиняться, когда опаздываешь на встречу. Я ожидал от вас большего.

Что за придурок. Но я точно помню, что этот парень — архангел диких и бешеных зверей, потому что он должен научить нас, как вести себя в обществе, а не просто быть животными. Но я все еще раздражена тем, что он притащил меня сюда против моей воли. И… он «ожидает от меня большего»?

Я склоняю голову в ответ на это заявление.

— Правда?

Его лицо такое холодное, что я чувствую озноб на спине, и анима во мне умоляет подчиниться его абсолютному альфа-доминированию. Но он буквально сорвал все мои хорошо продуманные планы. Враг номер один, нравится это моей аниме или нет.

Он ничего не говорит, и я понимаю, что он не собирается продолжать, пока я не извинюсь. Я вздыхаю так глубоко, что у меня поднимаются плечи.

Но будь я проклята, если буду покорной, когда скажу это.

Поэтому я гордо поднимаю подбородок.

— Прошу прощения за опоздание, господин заместитель директора.

Это была насмешка в моем голосе? Черт, определенно была. Почему я буквально тыкаю в льва палкой? Более умная женщина обнажит шею и только потом вонзит нож ему в спину. Но я просто не могу проглотить это, потому что прямо сейчас непокорность — это все, что у меня осталось.

— Садитесь, — приказывает он, указывая на один из двух стульев, стоящих друг напротив друга у причудливого эркера.

Моя анима подталкивает меня вперед, как только четкая команда достигает моих ушей. Я так сильно ненавижу своего зверя, но не смогу сопротивляться, снова не споткнувшись, поэтому просто подхожу и плюхаюсь на жесткое сиденье. Беру Генри на руки и глажу его пушистую шерстку, чтобы отвлечься. Он такой милый, просто моргает, глядя на меня, и перебирает своими забавными лапками. Я не отрываю взгляда от его влажных черных глаз, когда Лайл встает и подходит, чтобы сесть напротив меня.

Твою мать, нет. Теперь он слишком близко.

Даже сквозь мои семь щитов я сразу же ощущаю его запах. Внешне от него пахнет одеколоном и свеженапечатанными книгами, но под этим скрывается ощущение абсолютной власти, которое заставляет меня дрожать под моим старым платьем. Почему мы должны так сидеть? Я не поднимаю на него глаз и просто продолжаю двумя пальцами гладить мягкую голубую шерстку Генри. Его волосы вырастут длинными, и в конце концов я смогу заплести их в косу. У Коннора уже есть крошечные бриллиантовые заколки в волосах его нимпина, и я хочу относиться к Генри так же хорошо.

Под этим углом я вижу ноги Лайла. Он кладет одну ступню в блестящей деловой туфле на колено, и я замечаю, как серые брюки обтягивают мышцы его бедра.

Моя анима стонет, и я даю этой сучке пощечину. Генри моргает, чувствуя мой дискомфорт, и опирается на мои пальцы, пытаясь утешить. Как только мы вернемся в столовую, он получит самую сочную чернику, какую я только смогу найти.

В этом кабинете все идеально ровно и организовано. Здесь нет ни пылинки, ни чего-либо, что не служило бы определенной цели. Веет энергией помешанного на контроле человека размером со слона.

Львы известны своей эстетикой, но Лайл вывел все на совершенно новый уровень.

Он молчит слишком долго, поэтому я поднимаю на него взгляд. Янтарные глаза смотрят на меня так пристально, что я на мгновение теряюсь, но потом прихожу в себя и отворачиваюсь, ерзая на стуле, чтобы скрыть свой дискомфорт.

Он запугал меня, и я уверена, что он делает это нарочно. Мудак.

— Что мы будем делать? — спрашиваю я.

И снова ему не нравится то, что я говорю, поэтому он задает встречный вопрос:

— Почему вы пытались сбежать вчера, мисс Аквинат? У вас что, совсем нет здравого смысла?

Ну и наглец.

— Здравый смысл — это именно то, что толкнуло меня на побег.

Мне действительно не следовало этого говорить, потому что в нем тут же вспыхивает интерес.

— Что вы хотите этим сказать?

Я тяжело выдыхаю через нос, потому что понятия не имею, что ему сказать. Такие мужчины, как он, мужчины, занимающие руководящие посты, редко бывают чуткими и всепрощающими. Прямо как мой отец. Нужно быть безжалостным, чтобы добиться власти. Может, он и понятия не имеет, кто я такая, но я достаточно хорошо знаю его типаж. И я знаю, что уклонение от ответа разозлит его.

Поэтому я ничего не говорю и пристально смотрю в эркерные окна, выходящие на фасад школы. Там находится поле для Охотничьих игр, пышное и нетронутое. Место, в котором человек может потеряться. Прямо как моя свобода на севере субтропиков.

— Вам не следовало беспокоиться, — продолжает он тихим голосом. — На этой дикой земле вам негде спрятаться от меня.

Глава 30

Аурелия

Я резко поворачиваюсь к нему, услышав открытую угрозу, и чувствую себя как оголённый провод под его хищным взглядом. Очевидно, что я задела его гордость. Однажды я выскользнула из его рук, и он больше никогда не позволит этому случиться.

Но я не могу смириться с тем, что мне придется остаться здесь.

А затем Лайл Пардалия продолжает разрушать мою жизнь дальше.

— Я позвал вас сюда, чтобы обсудить ваше преступление.

— Какое именно? — рассеянно спрашиваю я.

Он бросает на меня равнодушный взгляд.

— Поджог особняка вашего мужа. Когда из-за вас погиб очень богатый и влиятельный орел.

У меня холодеет внутри. Это холод тундры. Антарктический холод.

— Но я этого не делала, — это звучит жалко даже для меня самой.

— Совет Зверей прислал нам уведомление о судебном разбирательстве.

У меня отвисает челюсть, и я прижимаю Генри к груди, внезапно впадая в панику.

— Подожди, что? Я думала, это было моим наказанием? — я обвожу жестом его кабинет, указывая на Академию.

Он смотрит на меня как на дуру, и, честно говоря, я ему верю.

— Посещение Академии Анимуса не освобождает от ответственности за убийство. Закон все еще существует. Вас будут судить и либо признают виновной, либо нет.

Они хотят отправить меня в федеральную тюрьму за смерть Полупернатого? Моя голова трясется туда-сюда, словно сами