Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Хорошо бы попробовать, какова она на вкус, мелькнуло в голове убийцы. Давно, слишком давно не спал он с белыми женщинами, особенно с такими хорошенькими!

Убийца совершил роковую ошибку только потому, что находился в комнате лейтенанта и рядом оказалась женщина — он позволил себе расслабиться, открыто рассматривая ее, пока говорил с французом. Именно поэтому он лишь мельком оглядел ее «мужа», который откинулся в кресле, то и дело поднося стакан к губам.

Бил уже раньше слышал, как презрительно отзывались о нем солдаты — дурак и пьяница. Женщина — вот что главное, только это сейчас важно!

Д'Аржан прекрасно понял значение взгляда убийцы и еще больше обозлился. Эта скотина не имела права врываться сюда, да еще и глазеть на Жинетт!

— Так о чем вы говорили. Бил?

Тот с трудом отвел глаза и взглянул в нахмуренное высокомерное лицо д'Аржана:

— Ах… да… Он, кажется, решил ни с того ни с сего признаться, говорит, что знает, где скрывается банда хуаристов, но скажет только вам, с глазу на глаз. Наверное, думает, что вы его помилуете.

— Какого помилования может ожидать раскаявшийся хуарист? — небрежно бросил лейтенант. — Но конечно, ему незачем это знать! Думаю… Билу так надоели назидательные речи, что он вновь отвел глаза и принялся лениво рассматривать комнату. Взгляд его остановился на бородатом мужчине, небрежно державшем стакан. Бил уже хотел равнодушно отвернуться, но какая-то неожиданная мысль остановила его. Что-то знакомое почудилось в этом высоком американце. Как большинство наемников, Бил полагался в основном на инстинкт и так долго оставался в живых именно потому, что полностью доверял интуиции.

И что-то в холодных, спокойных темно-синих глазах мужчины, странно контрастирующих с черными волосами, насторожило Била. Вот оно — глаза! Он уже видел их, поверх дула револьвера. Всего один раз и очень давно, но Том Бил никогда не забывал человека, сумевшего взять над ним верх.

— Вы… Я где-то уже видел вас, мистер. Наши пути точно пересекались.

— Погодите, Бил, — начал было француз, но сидевший американец удивленно поднял голову, словно выйдя из пьяного оцепенения.

— Вы сказали «Бил»? — с неожиданной яростью процедил мужчина.

Но он не потянулся к револьверу, как предполагал Том.

Неожиданный крик напугал присутствующих, и Бил прозевал момент, когда мог бы схватиться за оружие. Морган молниеносным движением выплеснул вино в глаза наемнику и, метнувшись из-за стола, вцепился в него — под напором тяжелого тела стол треснул, словно спичка. Потеряв равновесие. Бил начал падать, но тут в челюсть ему врезался кулак, а сильные руки вцепились в Волосы, немилосердно колотя головой о каменный пол.

— Значит, Бил? Ах ты, поганый ублюдок! Думаешь, я не узнаю мерзавца, пытавшегося украсть мою жену? Тогда я не убил тебя только потому, что она просила, но теперь уж тебе не жить! — Это были последние слова, услышанные Билом, прежде чем тьма окутала мозг — тьма, в которой вспыхивали красные искры, а тело терзала невыносимая боль.

Когда стол перевернулся, Джинни, закричав от страха, вскочила. Пораженный д'Аржан стоял с раскрытым ртом, Це зная, что подумать.

— Месье, месье, прекратите! Вы сошли с ума! Ради Бога, остановитесь! Вы убьете его!

Француз наклонился, пытаясь оттащить разъяренного американца, но тот, злобно завопив что-то, отмахнулся, и д'Аржан отскочил в сторону. Не успел он опомниться, как американец вскочил и, схватив жену за плечи, начал грубо трясти:

— Ты, лживая шлюха! Строила ему глазки, флиртовала, улыбалась!

Женщина задыхалась от ужаса, пытаясь вырваться. Шпильки вылетели из волос, тяжелые пряди рассыпались по плечам.

— Нет… не надо… — пролепетала она. — Пожалуйста, не надо!

Врожденная галантность француза была оскорблена. Пьяный идиот! Совсем спятил! Обезумел от ярости и не знает, что делает!

— Немедленно прекратите, месье!

Лейтенант с облегчением заметил, что верный Пишо успел вбежать в комнату.

— Сержант! — крикнул д'Аржан по-французски. — Вы что, не видите, он убьет мадам! Помогите!

Вместе им удалось оттащить американца от рыдающей женщины. Д'Аржан думал, что тот будет сопротивляться, но, к удивлению окружающих, американец мгновенно обмяк и, покачиваясь, прислонился к стене.

— Но… я не виноват… — промямлил он. — Это она… всегда… заводит… всегда… мужчин…

— Не правда! Не верьте ему, не верьте! — взорвалась девушка; ее глаза полыхнули зеленым огнем. — Злобный, ничтожный человек! Он сделал мне больно!

— Мадам… мадам… умоляю, не расстраивайтесь! Ваш муж пьян и не отвечает за себя. Придется отправить его в тюрьму.

Ради вас, конечно, и для спокойствия горожан… Мои люди…

Боясь, что американец вновь выйдет из себя, д'Аржан выхватил револьвер и успокаивающе улыбнулся женщине, — В тюрьму?.. — повторила Джинни странным голосом, и лейтенант поспешил заверить ее:

— Не беспокойтесь, мы продержим его ночь, пока протрезвеет. Это научит его хорошим манерам. А вы, месье, — предупредил он американца, — дадите слово, что не будете буянить, в этом случае я отведу вас в тюрьму без наручников, как джентльмена. Кроме того, предупреждаю, что буду держать вас под дулом револьвера, так что ведите себя прилично.

— Тюрьма… — вновь пробормотала женщина, не в силах опомниться. — Вы действительно хотите отправить его в тюрьму?

— Ничего не могу поделать, мадам! Но как только я все улажу, немедленно вернусь и позабочусь… обо всем. Лично провожу вас в гостиницу.

Джинни покраснела, поняв намек, и лейтенант еще раз поздравил себя с тем, что нашел ее. Какая красавица! Особенно сейчас, с распущенными волосами… Он заставит ее обезуметь от любви… Он будет очень бережным, очень нежным.

Но лейтенант тут же был вынужден вернуться к реальности: женщина о чем-то просила.

— Если не возражаете, я пойду с вами — хочу убедиться, что он наконец заперт.

— Он опасен — пусть посидит за решеткой.

Д'Аржан улыбнулся. Значит, она и в самом деле ненавидит мужа. Это даже лучше. Возможно, он сумеет убедить ее отправиться с ним в Мехико. Неплохо бы снова заиметь любовницу, особенно такую прелестную, как эта! Избавиться от ее мужа ничего не составляет — пусть Бил им займется… когда придет в себя, конечно.

Месье Грей, по-видимому, понял, что попал в беду, и смущенно переминался с ноги на ногу. Франсуа даже почувствовал к нему нечто вроде жалости.

— Больше не буду… обещаю… — мямлил он, — поспать бы… только и всего.

— Обещаю, месье, вы прекрасно выспитесь В тюрьме, в компании с хуаристом! Конечно, от него воняет, но мы расстреляем негодяя завтра утром, так что сможете отдохнуть подольше!