Принцесса Сливового Аромата - Виктория Анатольевна Воронина

class="p">Ее безутешные рыдания мучили Ким Аня все больше и больше. Он предпочел бы сам терпеть жестокую душевную боль, а не быть свидетелем страданий юной императрицы. Не выдержав, он бросился к лежащей на земле девушке и взволнованно сказал:

- Ваше Величество, не страдайте по тому, кто не достоин Ваших слез! Если Вам нужно сердце, полное любви, возьмите мое, и я клянусь, что никогда не подведу Вас и не обману Вашего доверия!

Однако Мей Фэн, убитая предательством Цай Юня, отшатнулась от него и бросила на него взгляд, полный презрения.

- Я больше не верю в мужскую любовь! – отчетливо сказала она. - Мы, женщины, нужны вам только как игрушки для телесных утех и орудия для достижения честолюбивых замыслов. Не смей больше заговаривать со мной о любви, наемник Тао Наня, иначе закончишь свою жизнь на плахе!

Сделав усилие, Мей Фэн поднялась на ноги и заковыляла к ненавистному Павильону Малинового Феникса, не желая больше разговаривать с Ким Анем. В ту горестную для себя ночь она в самом деле считала мужчин бесчувственными похотливыми существами. Молодой человек долго смотрел ей вслед, и в его глазах не было обиды на нее, только нежность и понимание. Его любовь к ней оказалась прочной, не смотря ни на что; выдержала ее жестокие слова, и он мечтал об одном – доказать ей истинность его чувства к ней. Преданность Ким Аня Мей Фэн сделалась так велика, что он, в отличие от малодушного Цай Юня не задумываясь, отдал бы свою жизнь за нее.

 

 » Глава 22

 

Тао Нань через всю жизнь пронес боль потери родной семьи, однако только с уходом младшей сестры он по-настоящему ощутил, что такое подлинное одиночество. Больше не было никого, кто был бы связан с ним узами крови и с кем он мог полностью раскрыться в доверительном разговоре.

Поначалу молодой генерал надеялся, что Ксяолян очень скоро поймет, что ее супружество с варваром-киданем является ошибкой, и вернется к нему. Но время шло, а его сестрица не думала возвращаться домой. Более того, лазутчики доносили Тао Наню, что молодые живут душа в душу и Ксяолян счастлива, находясь в монгольских степях. Каждое свободное утро она и Джучи-хан на самых быстрых конях мчались по степному простору, а затем, держась за руки, встречали рассвет под звонкие голоса щебечущих птиц, и просили благодетельное божество Солнца Кояш-Тенгри озарить своими чудодейственными лучами их жизнь и жизнь близких людей. Каган Арвай благоволил им и официально назначил любимого внука Джучи своим наследником, проведя священную церемонию с участием всех главных шаманов племени киданей.

Мало-помалу Тао Нань смирился с таким положением дел. Он не хотел делать свою сестру несчастной, и к тому же не было повода насильно возвращать ее в Лоян. Постепенно интересы главного генерала Империи все больше сосредотачивались на Лю Мей Фэн, и главным его желанием стало заполучить над ней власть, чтобы выполнить некогда данную огненную клятву мести. Тао Нань не любил бездействия, однако ради этой главной цели своей жизни он был готов терпеливо ждать благоприятного случая для ее достижения. И убежденный мститель почти не покидал Запретного Города, не желая упускать этого возможного для его планов шанса.

Традиционно начальник дворцовой охраны имел своей резиденцией большую сторожевую башню возле северных декорированных золотыми гвоздями Ворот Божественной Силы – Шэньумэнь. Тао Нань выбрал местом своего постоянного пребывания невысокую башню юго-западного угла Запретного Города неподалеку от Западных Ворот Славы – Сихуамэнь. С ее площадки удобно было наблюдать за Павильоном Малинового Феникса и видеть, куда направляется его главная обитательница Императрица Лю со своими приближенными. Обстановка башни Западных Ворот Славы была по-воински аскетично обставленной и куда более скромной, чем во дворцах Запретного Города. Но саму башню и ее мебель мастера сделали из ценной древесины «китайского лавра» наньму, и они вполне устраивали молодого генерала. Ему часто приходилось находиться в гораздо менее комфортных походных условиях, и он ни разу не подумал, чтобы сменить свое жилье на лучшее.

Обзору с башни способствовало и то, что дорожки, ведущие от Сихуамэня, были обсажены невысокими светло-серыми «Деревцами счастья» - камптотекой остроконечной, считающейся весьма благоприятным растением для благополучия обитателей дворца. На ее ветках созревшие плоды сохранялись до глубокой зимы, но сейчас она имела весьма унылый вид из-за начавшегося холодного дождя и сильного зимнего ветра, обрывающей с камптотеки дрожащие овальные листочки с темными складчатыми прожилками.

Молодой генерал досадливо поморщился – из-за скверной погоды Лю Мей Фэн точно не покинет свои апартаменты. А он давно ее не видел, с самого праздника Дунчжи, и непонятное отсутствие этой девицы уже начало беспокоить его. Тао Нань вернулся во внутренние помещения башни Сихуамэнь, и велел дежурному цидувэю позвать к себе Ким Аня, которому он поручил охрану Павильона Малинового Феникса, желая прямо спросить у него о причине затворничества Мей Фэн.

Ким Ан не замедлил явиться, но вместе с ним пришел его отец Ким Чу, которого встревожил неурочный вызов генерала его отпрыска. Ким Чу не отличался милосердием к чужим людям, но своего единственного сына он любил до беспамятства и сразу принимался волноваться, когда вышестоящие лица, и особенно Тао Нань, призывали того к себе. Даже находясь в одиночестве, генерал производил незабываемое впечатление воинской мощи и силы, за ним угадывались невидимые копья и мечи, готовые проявить себя по первому его знаку. И своего господина, а также его неудовльствия, Ким Чу боялся больше всего на свете.

- Ваше Превосходительсво, неужели мой негодный сын сделал что-то не так, если вы приказали ему явиться, оторвав от службы?! – воскликнул он, угодливо падая на колени. – В таком случае позвольте мне принять наказание за него!

Тао Нань оторвался от чтения донесения начальника одного из пограничных крепостей, и с некоторым недоумением посмотрел на своего ближайшего помощника, которого вовсе не ожидал увидеть.

- Встань, Ким Чу, и не беспокойся о сыне. Мне всего лишь нужно задать ему пару вопросов, - резко ответил он пожилому цидувэю, готового на все, чтобы покрыть сына.

- Благодарю господина за милость, - сказал с поклоном его помощник, поднимаясь.

Молодой генерал перевел свой тяжелый взгляд на Ким Аня, и сказал:

- Я велел тебе доносить обо всем, что вызывает подозрения в покоях императрицы Лю, но ты мне ничего не говоришь.

- Так ничего особенного не происходит, генерал, - с низким поклоном проговорил молодой человек.

- Тогда как ты объяснишь