Медовая ловушка - Тейт Джеймс

Мне также не казалось, что мы находимся в Америке, судя по климату. Нет, я предполагаю, что где-то в Европе.

— Ты когда-нибудь отпустишь меня? — Спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал совершенно разбитым. Синяки по всему телу, несомненно, должны были усилить эту иллюзию. Мой глаз, к счастью, открылся достаточно, чтобы я могла видеть, но синяк был опухшим и болезненным.

Каю потребовалось мгновение, прежде чем ответить, его пальцы погладили шелковистую завесу моих волос, покрывающую плечи. Я вздрогнула от его прикосновения, но стиснула зубы, чтобы не прижаться к нему снова.

— Спроси меня о чем-нибудь другом, — наконец сказал он, тяжело вздохнув.

Я подавила улыбку, глядя на его игры разума. В глубине души мне нравились острые ощущения от всего этого. — Прекрасно. Ты собираешься убить меня?

Он издал короткий смешок, но в нем не было доброты. — Я еще не решил.

По крайней мере, он был честен? Это должно было что-то значить… Я полагаю.

— Тогда… если ты не убьешь меня, что ты собираешься со мной делать? — Я очень старалась не допустить, чтобы мои грязные мысли прорвались в мой голос, но, думаю, мне это не удалось.

Кай позволил тишине повиснуть между нами надолго, используя мои собственные уловки против меня и даже не подозревая об этом. Тишина может быть очень могущественной, потому что она позволяет страху вашей жертвы подпитывать саму себя. Их тревога усиливалась даже без слов, потому что молчание приводило к тому, что разум вызывал наихудшие сценарии развития событий.

— Я пока не знаю, — признался он в конце концов.

Снова честность. Хотя, готова поспорить, у него было несколько идей о том, что он хотел сделать. Я видела, как он был взволнован там, в Шедоу-Гроув, когда думал, что пугает меня. Может быть, ему понравилось бы иметь секс-рабыню, прикованную к его кровати.

С другой стороны, эта мысленная картина не совсем укладывалась в моем сознании. В его глазах было отвращение, когда он поставил меня на колени, и я подумала, что это было из-за него самого.

Я судорожно вздохнула, от прохладного воздуха моя кожа покрылась мурашками. — Ты отправишь меня обратно в камеру, чтобы я подвергалась новым пыткам? Если так, то, возможно, мне лучше прыгнуть в эту воду прямо здесь и утонуть.

Резкий вдох Кая сказал, что я разозлила его. — Нет. С этого момента ты будешь жить в моей комнате. Где я смогу поближе присматривать за тобой.

Я улыбнулась в ночь, зная, что он не может видеть моего лица. Но, черт возьми, если это не сработает идеально для завершения моей миссии.

Когда я ничего не ответила, он снова вздохнул. — Ты знаешь, в городе, в котором я вырос, есть бронзовая статуя женщины, грациозно сидящей и смотрящей на океан. Ее звали Пания, и она была морской девой, сиреной, созданием более прекрасным и чарующим, чем любая человеческая женщина. — Он помолчал, его пальцы снова прошлись по моим волосам и руке, затем он схватил меня за локоть и слегка притянул, чтобы я прижалась к его груди.

Я не сопротивлялась. Ночной воздух был прохладным, а его обнаженная кожа - поскольку на нем были только спортивные штаны - горячая, как печь.

— Пания проводила свои дни в океане, плавая с дельфинами и другими морскими обитателями, а ночью отдыхала выше по течению, среди кустов льна. Не случайно местом ее упокоения было также место, куда Каритоки, красивый сын местного вождя Маори, приходил выпить каждый вечер. Она стала одержимой. Однажды ночью она открылась ему, и Каритоки был очарован ее красотой.

От теплого дыхания Кая на моей шее у меня по коже побежали мурашки, а сильная хватка на моих локтях не ослабевала. Черт возьми, почему меня это так возбуждало?

— Они влюбились друг в друга, но наступило утро, и Пание пришлось уйти. Она объяснила, что она морское создание и не может измениться. Она поклялась возвращаться каждую ночь, и какое-то время Каритоки был доволен их соглашением. Но чем больше он влюблялся, тем большим собственником становился. Его больше не устраивало делить свою жену с океаном, поэтому он обратился за советом к старейшине деревни. За советом о том, как заманить ее в ловушку и навсегда удержать при себе. — Его голос стал низким и угрожающим, его хватка притягивала меня ближе, пока он не сжал меня в крепких объятиях.

Я прикусила язык, ожидая услышать продолжение истории. Эти старые легенды никогда не заканчивались "Долго и счастливо".

— Однажды ночью, когда Пания спала, ее муж Каритоки положил ей в рот кусок вареного мяса, потому что если морское создание, сирена, когда-нибудь проглотит вареное мясо, она будет навеки привязана к суше.

Я ничего не могла с собой поделать. — И она стала?

Кай фыркнул от смеха. — Нет, ее разбудил предупреждающий крик морпорка Руру, и она поняла, что делает Каритоки. Ее сердце было так разбито его поступком, что она сбежала в океан, где ее сестры-сирены крепко прижали ее к себе, чтобы она больше никогда не вернулась на сушу.

На долгое время между нами воцарилось молчание. Он обнял меня почти как любовник-защитник, когда на горизонте забрезжили первые лучи дневного света, и я позволила ему.

Наконец, я вздохнула и слегка повернулась, чтобы посмотреть на него. — Это красивая история, но какое это имеет отношение ко мне?

Его темный пристальный взгляд встретился с моим, и легкая тень извинения промелькнула на его лице. — Легенды оставлены нашими предками как предупреждение. Чтобы помочь нам учиться на наших ошибках. Каритоки облажался, позволив Пание уйти в то первое утро. Я не повторю его ошибок.

Он выпустил меня из своей хватки, отступив на шаг, когда его взгляд переместился на воду. — Оставайся здесь столько, сколько тебе нужно, Даниэль. Смирись со своей новой реальностью, потому что ты никогда не покинешь этот остров.

28

После того, как Кай ушел, я села на край причала и свесила ноги с бортика. У меня не было необходимости - примиряться со своей новой "реальностью", как он очень драматично выразился, потому что я не собиралась оставаться на его острове дольше, чем это было необходимо для выполнения