Секретная невеста - Катарина Маура

— Такая послушная, — бормочу я, довольный.

Мои пальцы продолжают мучить ее, и она захватывает воздух рваным вдохом, когда я резко довожу ее до самого края, желая наградить.

— Ты же моя хорошая девочка? Моя сладкая жена, моя маленькая фея… так ведь, Райя?

Она кивает, ее голос дрожит от удовольствия:

— Твоя жена. Только твоя. Всегда твоя.

Я кусаю губу, зачарованный. Райя — все, о чем я никогда не знал, что нуждаюсь. Она — радость, любовь, свет. Она — сама надежда. И, по какой-то сумасшедшей причине, она моя. Я только надеюсь, что она никогда не поймет, насколько я этого не заслуживаю.

— Кончи для меня, детка, — шепчу, ускоряя движение. — Покажи мне мое любимое зрелище. Дай мне увидеть, как моя жена кончает для меня.

Наши взгляды встречаются в тот момент, когда ее тело сжимается вокруг моих пальцев. Она резко вдыхает, губы чуть приоткрыты, и этот сладкий стон, который срывается с ее губ… Черт. Она совершенна.

— Еще раз, — требую я.

Она качает головой, ее взгляд затуманен.

Я усмехаюсь и начинаю лениво водить пальцем по ее клитору, не касаясь его напрямую, но не давая ей ни секунды отдыха.

— Ты ведешь себя так, будто это просьба, Райя, — бормочу я. — Мы оба знаем, что это не так. Дай мне еще один, моя маленькая фея.

Она начинает постанывать, едва слышные, отчаянные звуки вырываются из ее сексуального рта, бедра сами находят нужный ритм, новое удовольствие стремительно нарастает.

— Лекс… — шепчет. — Пожалуйста. Пожалуйста…

— Боже, я схожу с ума от того, как ты умеешь умолять, детка. Обожаю этот сладкий рот, эту тугую, мокрую, идеальную киску…

Мои движения становятся жестче, безжалостнее, и ее стоны сливаются в музыку желания, все громче, быстрее, пока она не откидывает голову, выгибаясь в сладкой агонии, когда новый оргазм захлестывает ее.

— Такая хорошая, черт возьми, девочка, — шепчу, завороженный. — Моя прекрасная жена.

Она тяжело дышит, лежа на кровати, ее взгляд наполнен желанием.

— Пожалуйста, — стонет она. — Я хочу тебя.

Я прижимаюсь к ней, только тонкая ткань боксеров разделяет нас.

— Ты этого хочешь? — бормочу я, надавливая бедрами вперед, позволяя ей почувствовать меня.

Она кивает, в ее глазах вспыхивает чистое желание. И, черт возьми, нереально осознавать, что все это — для меня.

— Тогда возьми это, Райя, — шепчу я. — Я твой. Каждый дюйм меня принадлежит тебе.

Ее взгляд скользит по моему лицу, и я вижу, как в нем вспыхивает что-то похожее на надежду… на любовь. Я этого не заслуживаю. Но черт возьми, как же я жажду этого. Моя жена стягивает мои боксеры, не отрывая от меня глаз. Ее пальцы крепко обхватывают меня, и я почти задыхаюсь от этого контакта.

— Твой, — шепчу я. — Полностью твой, Райя.

Она прижимает меня к себе, ее нога обвивает мой бок, а в глазах пляшет вызов.

— Тогда отдай мне то, что принадлежит мне, Лекс. Отдай мне всего себя.

Всего себя…

Она даже не догадывается, не так ли?

Где-то по пути она забрала все, что от меня осталось.

Глава 41

Райя

— Передай мне гаечный ключ, — говорит отец.

Мы работаем над нашим прототипом в тишине. С учетом идей Лекса и доступа к его исследованиям нам, наконец, удалось довести нашу разработку до рабочего состояния, но вопрос массового производства остается открытым. Некоторые детали слишком хрупкие, и я беспокоюсь, насколько удобным в использовании окажется наш автомобиль для потребителей. Последнее, чего мы хотим, — выпустить его на рынок и тут же утонуть в жалобах, что никто не может разобраться, как его обслуживать.

— Не хочешь рассказать, почему ты проводишь вечера в лаборатории всю неделю? — наконец спрашивает отец. — Первые пару дней я не лез с расспросами, но явно что-то тебя тревожит. Это из-за твоего мужа?

На удивление, в этот раз он не выглядит обеспокоенным. Совместные уикенды дома сделали свое дело — Лекс ему приглянулся. Он увидел ту сторону Лекса, которую общественность не знает и, скорее всего, никогда не узнает. Отец, как и я, знает: Лекс никогда не причинил бы мне боль нарочно.

— Вы поссорились, ангел? — спрашивает он мягко. — Это нормально, ты же знаешь. Твоя мама и я ссорились постоянно, особенно когда ты была маленькой. Это часть взросления — и как личности, и как пары. Главное — не переставать говорить друг с другом. Нельзя просто убегать, когда становится трудно, Райя.

Я поворачиваюсь к нему, скрещиваю руки на груди.

— Я не убегаю, — раздраженно отвечаю я.

Если кто и убегает, так это Лексингтон. Он бежит от того, что между нами, с самого начала. Он не впускает меня, не дает мне прорваться сквозь его стены.

— Тогда почему ты здесь, а не дома, со своим мужем? — спрашивает отец. — Если просто поговорить с ним, вы сможете разобраться во всем.

Я опускаю взгляд, сердце болезненно сжимается.

— Мы не ссорились, — тихо говорю я. — Просто… кажется, мы не на одной волне. Это сложно объяснить, пап.

Если бы я знала, насколько одиноко любить собственного мужа без ответа, я бы с самого начала держалась на расстоянии. Воспринимала бы этот брак как деловую сделку, какой он и является. Я бы предпочла, чтобы он был холоден, чем то, что он делает сейчас — проявляет такую доброту, что я не могу не влюбляться сильнее, зная, что он никогда не ответит мне тем же.

Лежать рядом с ним и слышать, как он во сне шепчет чужое имя, разбило мне сердце. Он даже не понимает этого. Не знает, что эта сцена не дает мне покоя.

Отец вздыхает и аккуратно заправляет прядь моих волос за ухо.

— Я видел, как этот человек отдал тебе свои исследования, способные перевернуть всю отрасль, просто чтобы наша компания первой выпустила этот автомобиль под собственным брендом, до завершения слияния. По понедельникам он заходит ко мне в мастерскую, пачкает руки, следит за тем, чтобы все шло по плану. И я тебя уверяю — он делает это не ради меня. А по субботам он сидит с тобой и мастерит всякие мелочи для дома, просто потому что это заставляет тебя улыбаться. И каждый раз, как ты отлучаешься, он тут