Чудовищный бизнес леди попаданки - Даша Семенкова

— Не позволю! Ступай и разберись с последствиями опрометчивых решений, мальчишка. А после может быть и поговорим. — Увидя, что он не бросился немедленно выполнять ее распоряжения, леди Анси закатила глаза. — Что за упрямец! Иди уже, нечего рассиживаться. Наведи порядок в своих владениях, своей жизни и в своей голове.

30

— Сумасшедший дом, — в сердцах бросил Рэй, взбегая по ступеням крыльца.

— Это твой дом, дорогой, — усмехнулась я, подхватывая его под локоть. — Зато теперь здесь точно не скучно, а то, помнится, жаловался... Да стой ты, куда так торопишься? Успокойся, присядь. Я велю подать завтрак на веранде. Мне нужны силы для разговора с твоим отцом.

— Я сам с ним поговорю.

— Нет уж. Сначала я с ним поговорю, пока ты не испортил ему настроение. Рэй, серьезно. Для меня это очень важно...

Он резко остановился, так, что врезалась в него по инерции. Подхватил в объятья и взял за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Его губы изогнулись в ухмылке, взгляд... Говорящий такой был взгляд. Недвусмысленно выражающий намерения.

— Отец спускается к завтраку в восемь. У нас в запасе почти два часа.

— Подожди. Ты что... Сейчас? В седьмом часу утра? — пролепетала растерянно.

— Этим можно заниматься в любое время суток, дорогая.

— Но я не готова...

— Я готов. Постель готова тоже, а раздеться я тебе помогу...

Звук чьих-то шагов заставил его умолкнуть. Рэй вдруг подобрался, напрягся и посмотрел на кого-то за моей спиной с таким выражением, будто сейчас зарычит. Взглянув через плечо, я обнаружила Мину. Она замерла, стиснув кулаки, и уставилась на нас во все глаза.

И чего тебе, поганке, не спится!

— Рейнер, я думала, вы... — проблеяла она, но Рэй договорить не позволил.

— Простите, но я сейчас очень занят. Должен уделить внимание своей жене. — С этими словами он подхватил меня и взвалил на плечо. Так неожиданно, что только вскрикнуть успела. — Не дергайся, дорогая, а то я тебя уроню.

Какое там, держал крепко. Без малейшего напряжения, словно я и не весила ничего. Приподняв голову, я увидела, что лицо Мины пошло пятнами от злости, и она стоит, разинув рот, глядя на меня с нескрываемой ненавистью. Не удержавшись, я молча показала ей средний палец. Вряд ли сестрице был знаком этот жест из другого мира, но она наверняка догадалась по контексту.

Секундное злорадство немного отвлекло, а когда опомнилась, Рэй уже тащил меня вверх по лестнице. Вырываться было страшновато. А после уже как-то поздно начинать. Попыталась воззвать к его благоразумию на словах, негромко, чтобы кто-то еще не пришел на шум и не увидел эту неловкую сцену. Бесполезно. Бить кулаками по спине тоже — силенок недоставало.

— Да пусти меня наконец! Что за дикие выходки! — крикнула, когда он остановился и распахнул дверь своей спальни. Но и там не отпустил. Бросил на кровать, склонился, нависая надо мной и прижимая за плечи.

— Если у тебя все еще остались причины сказать «нет», назови хоть одну, — спросил, не сводя с меня взгляда.

— Эту кровать ты осквернил. Водил сюда... всяких, — произнесла, стараясь дышать ровно и притвориться, будто это для меня в самом деле имеет важное значение. Важнее, чем то, что он рядом.

— В твоей спальне филиал зверинца. И могут ворваться в любой момент. А я приучил всех в доме не входить, пока я здесь, — он приблизился еще, почти накрыв меня своим телом. Почти касаясь губами лица. — И на эту кровать никто кроме меня до сих пор не ложился.

— Избавь меня от подробностей, — процедила сквозь зубы.

Он был слишком близко. Так, что чувствовал, как я напряглась, чуть не дрожа, как вздымается грудь от частого дыхания и как колотится мое сердце. Плевать, что я сейчас скажу. Он прекрасно видел, чего хочу на самом деле.

— Избавил. Она уехала, насовсем. Осталась лишь в твоей голове. Мы вообще от всего, что мешало, избавились. Кроме разве что... — он перевел дыхание и смял мое платье, задирая юбку. — Кроме одежды.

И поцеловал меня, отметая все возражения. Без слов говоря — можно. Нет между нами ничего, кроме надуманных причин, потому что мы сейчас рядом, и оба этого хотим, и его нетерпение не меньше моего, и так же плохо у него получается это скрыть.

Раздеться Рэй умудрился с рекордной скоростью, не прерывая поцелуй. Каждый из немногих предметов моей одежды снимал томительно медленно, осторожно, словно не уверенный — позволю ли. Когда осталась только тоненькая сорочка, чуть отстранился и вопросительно заглянул в глаза...

Ах, ну да. Оливия Нейт воспитана в строгости и разумеется невинна. Вернее даже сказать, целомудренна. Настоящим леди может и вовсе в постели с мужем обнажаться не полагается. Но меня такой вариант не устраивал.

— Рэй, я не Иви. Я знаю и умею не меньше твоего, не в первый раз замужем. И мне нечего стесняться. Даже когда светло. И вряд ли сможешь чем-то удивить...

Прикусив губу, он рывком задрал на мне сорочку, но не снял до конца. Так, что руки оказались спутаны над головой, а лицо накрыто полупрозрачной тканью.

— В первый, Оливия. В первый и единственный раз.

Кожу обожгло его дыханием. А потом — смог. Удивил. Ему даже магию не пришлось применять. Я догадывалась, что эмоциональный Рэй окажется страстным любовником, но не ожидала, что еще и таким чутким, раскрепощенным и умелым.

— Я и думать не желаю о том, где ты этого всего набрался, — промурлыкала позже, лежа у него на груди.

— Сыновей аристократов этому учат, — признался он, лениво перебирая пряди моих волос. — Порядочный джентльмен должен знать, как доставить удовольствие своей жене. Чтобы не растить потом чьих-то ублюдков.

— Фу, как цинично!

— Лучше чем то, о чем ты подумала.

— А дочерей аристократов тоже чему-то такому учат?

— Нет. Невесте полагается быть чистой и невинной. Муж сам воспитает ее под себя.

Уродливые двойные стандарты патриархата, который здесь, судя по всему, махровым цветом цветет. Родилась женщиной — сиди и покорно жди, пока он не нагуляется и не соизволит научить тебя его ублажать. Хотя... Если вспомнить Бетани, все это только на словах.

Нет. Ни к чему ее вспоминать. Ей в нашей постели не место.

— И не мечтай, — усмехнулась я, пробежав пальцами по его груди. Он поймал мою ладонь, прижал к себе. Там, где билось сердце, теперь уже спокойно и ровно. — А ведь мог бы сказать, что ты такой один. Умелец.

— Я и так для тебя единственный, и мы оба это знаем.

— Завидная самоуверенность!

— Потому что