Академия Икс - Дарья Акти

здание построили четыре года назад специально по просьбе преподавателя по истории Горация Слизнорта. Ходил слух, что он отказывался вступать на позицию преподавателя, пока ему не предоставят кабинет в виде оранжереи.

Реддл превзошел его ожидания, построив целое здание в достаточно короткие сроки. Но почему он, холодный и безэмоциональный человек, так сильно позаботился о Слизнорте? Почему он хотел его в преподаватели? Эти вопросы оставались без ответа.

Парт тут не было. Все пары проводились исключительно в движении. Оно и немудрено — оранжерея была наполнена столькими растениями, что напоминала больше бесконечный зеленый лабиринт, выход из которого знал только Гораций. Куда уж тут парты ставить.

— Не трогайте эту лиственницу, она очень ранимая, — сказал он, когда кто-то из группы решил сделать селфи в листьях. — И, боже правый, ни к чему не прикасайтесь! Я только утром обработал тут все особым препаратом для укрепления.

Группа студентов постепенно образовала полукруг вокруг Горация, ожидая традиционного приветствия в виде рассказа об очередном приключении, которое стряслось с ним несколько лет назад.

— Вот знали бы вы, как долго я создавал этот препарат, поняли бы меня! Сам внук Элиона сделал для меня формулу! Эх, были времена… Я был тогда еще совсем молод, с амбициями и отсутствием нужного опыта. Эх, эх, — вздыхал он, с надеждой смотря на лиственницу. — Помню, как я шел по старым улочкам Лондона, когда на меня напал какой-то ненормальный, желая выцарапать мне глаза. А Сормунд, так звали внука Элиона, спас меня, вырубив своей тростью нападавшего. Эх, хороший был мужик. Мы в тот вечер пошли в бар «Один веник», который сегодня вы знаете под названием «Три метлы», хорошенько мы тогда напились пива, эх, эх…

— Мистер Слизнорт, — вежливо перебила его Чжоу. — А какая у нас сегодня тема пары? — Она достала из сумки белый блокнот с красивым мраморным узором.

— Все верно-верно, Чжоучка, тема… какая же тема… — И каким бы вредным стариком он ни был, Чжоу обожал всем сердцем и душой. — А! Вы уже наверняка знаете, какой сегодня день? — обратился он к группе.

Казалось, Гораций совершенно не готовился к парам.

— Десятое ноября, день Элионовой свободы, — ответил кто-то из студентов.

— Верно-верно! Великий день для современного общества и всех нас! В этот день сто лет назад был принят первый закон о легализации порнографии, первый шаг в свободный мир! Эх, эх, — вновь начал вздыхать Гораций, разворачиваясь к студентам спиной. — Идемте, я покажу вам кое-что. И помните, ничего не трогать!

Слизнорт повел всех через большую белую арку, обвитую с двух сторон лозой дикого винограда. Пройдя несколько ярдов и завернув за величественную статую короля Элиона, которого Гораций уважал и ценил, группа попала в красную зону, где находились разные растения и деревья с красными листьями. Пруд, что дугой разграничивал зону, был окрашен в темный оттенок коричневого, будто вода в нем — грязная и тухлая, но это заблуждение. Она пестрила темными оттенками из-за особого вещества, добавляемого Слизнортом строго один раз в семь дней.

Он подошел к самому высокому дереву, остролистому клену, и повернулся лицом к студентам.

— Знаете, что означает это дерево?

В ответ последовала тишина.

— Существует легенда, которую мне рассказал Сормунд, когда мы пили пиво. — Кажется, Гораций вновь стал отвлекаться от темы, поэтому Чжоу пришлось начать тихо покашливать. — Ах, да-да! Человеку, который примет свои темные и светлые стороны, который без утайки посмотрит своей сути в лицо, откроется истина мира, когда он прикоснется к стволу клена, что окрашен в красный цвет. — Его голос звучал таинственно и эпично, и у Гермионы прошли мурашки по телу. — А ну, давайте каждый прикоснется к стволу дерева!

Студенты не шевельнулись. То ли от осмысления легенды, то ли от ранее сурового наказа преподавателя «ничего тут не трогать».

— Но вы же запретили что-то трогать, — сказала Гермиона.

— Да? — удивился Гораций, неловко потирая подбородок. — Точно-точно! Тогда в следующий раз! Пять очков, мисс Грейнджер, за внимательность.

Слизнорт повел студентов дальше по зонам оранжереи, подробнее рассказывая о проекте «Элионова свобода», но Гермиона не пошла за ним, продолжая стоять на месте и смотреть на величественное дерево перед ней.

Ее зацепила легенда, что он им рассказал. Почему-то именно сейчас ей хотелось нарушить запрет и положить руку на ствол клена. Он так манил… каждая клеточка тела хотела прикоснуться, почувствовать ладонью его твердость, его гладкую структуру.

«Принимаю ли я себя? Всех своих демонов и ангелов?» — задала себе вопрос Гермиона, делая шаг навстречу дереву.

Группа уже скрылась из виду, когда она потянула руку к стволу.

«Истина мира… что же это такое? Неужели, если принять себя таким, какой ты есть, тебе откроются все тайны, до сей поры неизвестные человечеству? Может, истина — это и вовсе ответ на мучающий вопрос?» — размышляла она, приближаясь ладонью к заветному дереву.

Как бы Гермиона хотела знать, что ей уготовано судьбой. Станет ли она известной порноактрисой, как мечтала? Будет ли она счастлива через пять, десять лет? Сделает ли она что-то значимое для мира, как сделал Элион в свое время?

Вопросы крутились один за другим, соблазняя ее на запретное действие.

«Нельзя, — говорила себе Гермиона, продолжая тянуть ладонь к дереву. — Но с другой стороны… Сегодня день Элионовой свободы, а значит… можно нарушать правила. Да».

Мысленно разрешив себе нарушить запрет Слизнорта, она прикоснулась к шершавой поверхности и затаила дыхание.

Секунда.

Еще одна.

Сколько она так стояла? Минуту, две, десять?

Ничего не произошло.

— Ты не приняла своих демонов, Грейнджер, — раздался холодный шепот Драко около уха.

— Что?! — вскрикнула Гермиона, развернувшись к нему лицом.

Но не успела она и слова сказать, как ее нагло завлекли в жаркий поцелуй, будто пытаясь доказать, что рот ей не принадлежит. Гермиона прижалась спиной к стволу, ощущая легкую тяжесть внизу живота. Она ничего не могла противопоставить его действиям.

Он прав.

Она не приняла своих демонов. Не приняла истину, что до дрожи хочет Драко Малфоя.

Он уперся коленом в дерево между ее ног и медленно провел ладонью по бедру, задирая слизеринскую форму.

— Прекрати… — тихо простонала Гермиона, разрывая сладкий поцелуй.

— Правда? — с хрипотцой в голосе спросил он, смотря томным настойчивым взглядом, полным запретного желания.

— Нет… — сдалась Гермиона, когда почувствовала его влажные губы на шее, почувствовала, как он обдает чувствительную кожу горячим дыханием, еле касаясь зубами эрогенной зоны. — Ха…

Зубы резко сомкнулись, кусая бархатную кожу, и Гермиона громко простонала.

Она теряла контроль… теряла… и ей было плевать. Чувство возбуждения вперемешку со страхом быть замеченной сильно ударило в голову, заставляя