Дотла - Анна Эйч

Глава 39

Дракон

Вика

Два месяца спустя

Архитектура всегда была моим спасением. В жизни порой очень не хватает такого же порядка, где у каждого кирпича есть своё место и каждый предмет строго вписывается в геометрическую гармонию. Боль стихала, она уже не опоясывает меня, как пламя, подпитываемое кислородом шока и предательства. Я всё еще чувствую пульсирующие боли в груди, всё ещё просыпалась от кошмаров посреди ночи, но в целом, жизнь наладилась.

Прошло два месяца с того дня, как я в последний раз видела Дениса. Он пытался дозвониться, присылал цветы с извинениями и сообщения с просьбой встретиться и поговорить. Я игнорировала. На самом деле вообще не понимала, зачем ему это надо. Зачем ему моё прощение? Чтобы снова окрестить себя хорошим парнем и жить дальше? Очистить свою совесть?

С Эммой всё было ещё сложнее. Она не виновата в смерти Стаса, я понимаю это. На её месте я, возможно, поступила бы так же. Но каждый раз, глядя на неё, я вспоминаю описанную ею картину и начинаю ненавидеть Стаса за то, что он посмел уйти вот так, оставив такое воспоминание о себе. Я ненавижу его за то, что не могу залепить ему пощёчину, наорать, швырнуть в лицо это грёбаное кольцо и сказать, что никогда не пошла бы за него замуж. Глупо? Но именно этого мне не хватает. Эмма лишила меня возможности поставить самой точку в этих отношениях.

Так что архитектура стала моим прибежищем — единственным, что меня спасало и отвлекало от мыслей о произошедшем. Я погрузилась в учёбу, тонула в идеях и проектах, находила утешение в точных линиях и осязаемых текстурах макетов. У меня была цель ― стажировка в творческой группе проекта нового парка в одном из престижных жилых комплексов. Мои идеи приветствовали новые коллеги, и сейчас я приступила к реализации макета.

Руки зудели от нетерпения рисовать, чертить, клеить ― медитировать таким образом, чтобы отбросить на время багаж душевных ран. Я уже погрузилась в работу в мастерской, полностью отдаваясь стихии карандаша.

― Вика… ― его голос обрывает тишину, которая казалась мне музыкой, в такт которой у меня так славно получалось клеить бумажные деревья.

Он выглядит измученно, хоть и одет безупречно: в выглаженной рубашке, открывающей рельефные руки, и дорогие часы. Сейчас я смотрю на него и не понимаю, как я могла его с кем-то спутать? Я ведь несколько часов наблюдала за этими руками, как они вычерчивают идеальные линии, создают невероятные рисунки, жестикулируют, пока их хозяин объясняет мне новую тему. Я столько времени провела с ним и не заметила, что пальцы у него совершенно другие ― длинные, как у музыканта.

«Хочу взять тебя как незнакомец»

Непрошенное воспоминание вспышкой проносятся в сознании, когда Денис этими самыми руками доводил меня до исступления, заставлял сгорать в пламени страсти и нежности. Это были совершенно иные ощущения, новый вид оргазма, который заставлял меня молить о большем, кричать имя его создателя. Вот только кричала я не то имя.

Я машу головой, чтобы сбросить неуместные мысли, которые и так слишком часто всплывают в моей голове, не давая спокойно работать и выжигать братьев Куртовых из памяти.

Взгляд Дэна полон понимания и покорности. Он знает, что я могу его не выслушать, могу закрыть дверь и вернуться к своей безопасной рутине, но что-то в его глазах останавливает меня послать его прямо сейчас. Эта болезненная уязвимость, кричащая о том, что он тоже пережил потерю и ему так же больно, заставляет меня отложить карандаш и дать ему выговориться.

― Что ты здесь делаешь? ― спрашиваю, стараясь быть безразличной.

― Ты не отвечаешь на сообщения, я решил рискнуть.

― Думаешь, я не смогу выставить тебя отсюда? — набрасываюсь на него.

― Можешь, но я всё же попытаюсь.

― Ок, начинай! ― я поворачиваюсь и складываю руки в защитной позе. Моя бравада слабеет, но мне нужно не забывать, кто передо мной и как он со мной поступил.

― Мне очень жаль…

― Банально, ― с сарказмом вклиниваю я свой комментарий, на что Денис измученно дёргает краем губ ― выдавливая подобие улыбки.

― Я не должен был с тобой… проклятье, я вообще не должен был тебя обманывать, но что сделано, то сделано. Я хочу заслужить твоё прощение.

― Зачем?

― В смысле «зачем»?

― Зачем тебе моё прощение? Денис, мы не друзья, мы просто были вынуждены общаться, так как ты встречался с моей подругой, а я ― с твоим братом. Сейчас нас ничего не связывает, давай просто оставим эту историю в прошлом, продолжим жить дальше, ― высказываюсь я на одном дыхании.

― Ты так ничего и не поняла? ― он прищуривается. ― Ты серьёзно думаешь, что для меня ты была просто девушкой брата?

― А кем же ещё? ― моё сердце делает непредсказуемый кульбит, будто всё это время хотело услышать нечто подобное и сейчас исполняет победный танец, трепещет в нетерпении.

― Вика… Я мечтаю о тебе с момента нашей первой встречи… ― говорит он на выдохе. ― Я влюбился ещё до того, как вы со Стасом стали парой.

― Что ты несёшь? ― с опаской отвечаю я, так как боюсь снова поверить и обжечься.

― Всё, что было между нами — это не игра. Всё, что я говорил, будучи Стасом, говорил от себя. Понимаю, это — полное дно, мерзко и этому нет оправдания. Но, оказавшись на его месте, я впервые почувствовал, что живу, и не смог остановиться, прости. Я так долго о тебе мечтал, что, бл*ть, я звучу как маньяк. Прости меня, Вика.

Денис трёт ладонями глаза, чтобы снять напряжение. Они красные, уставшие.

― Зачем нужно было врать о своей смерти?

― Так было нужно, ― он опускает голову, а затем резко вскидывает и говорит более требовательно. ― Вика, не проси меня объяснить свои действия, в них нет логики.

Мы стоим и смотрим друг на друга, сломленные, измотанные. Он только что сказал, что давно любит меня? А я этого в упор не замечала или не хотела замечать и терпела его брата-абьюзера, в то время как Денис мог подарить мне именно те отношения, о которых я мечтала. И подарил… Чертовы арки, подарил! Я была счастлива в те несколько недель, в течение которых он притворялся моим парнем, а я жила в неведении. Окутанные скорбью,