Девушки судьбы и ярости - Наташа Нган

напоминает мне о той ночи, когда я пыталась одолеть Короля – и потерпела неудачу. Отец Блю, шаманы – они не для украшения, а как оружие. А ещё Бумажные Девушки…

Мои Бумажные Девушки. Мои подруги.

Моя семья.

Возможно, тебе интересно, зачем я отправил их к тебе? Не волнуйся. Скоро узнаешь.

Не затем, чтобы они видели, как я становлюсь его Королевой, а совсем за другим.

Пять даров.

Пять жертв.

Девушки в ужасе. Чжэнь ничего не понимает, сестра цепляется за неё с широко раскрытыми и влажными от недоверия глазами. Ченна продолжает утешать рыдающую Аоки, хотя на её лице читается страх.

Блю ползёт вперед. Стражник, стоящий над ней, хватает её за воротник и дёргает назад, приставляя лезвие к её горлу.

Она издаёт вопль, которым меня пробирает до костей:

– Отец! Скажи им, чтобы прекратили! Скажи их остановиться! Папа! Папа!

Я слышу слабое цоканье с того места, откуда на неё смотрит отец. Раздражение.

– Умоляю! – кричит она. – Папа, умоляю! Умоляю...

– Я здесь не затем, чтобы помогать тебе, глупая девчонка! Я лишь хочу убедиться, что ты наконец принесёшь хоть какую-то пользу!

Его слова повергают всех нас в шок, мы замираем.

Блю издаёт слабый звук.

Ченна ужасается.

А Король смеётся:

– Неплохо сказано, советник Лао...

Раздается звон серебра – два сдавленных возгласа удивления.

Шаманы, удерживавшие меня своей магией, отшатываются. Им в лбы вонзаются метательные ножи. Я чувствую, как их магия слабеет.

Я резко оборачиваюсь и вижу, что госпожа Ацзами вскочила на ноги. Её лицо пылает. Она вытаскивает из-под мантии новую пару ножей – и вся комната погружается в хаос.

24. Леи

– Бери девушек и уходите! – рычит на меня госпожа Ацзами.

Она едва успевает метнуть ножи в бегущих в её сторону стражников, прежде чем Наджа бросается на неё, как пятно белой ярости.

Я уворачиваюсь от рук стражника и спрыгиваю с помоста. Все кричат, вопят, бегут либо в укрытие, либо присоединяются к схватке. Где-то позади меня непрерывно визжит мужчина – готова поспорить на что угодно, что это отец Блю. Шаманы, которые ждали за колоннадами, выходят вперёд и протягивают руки. Чары витают над моей головой. Воздух пенится от их электрической энергии и чего-то ещё – роя крошечных сверкающих точек. Светлячки. Шаманы, должно быть, освободили их от декоративных функций, и теперь они свободно летают, отчего всё превращается в ещё больший беспорядок.

Итак, некоторые шаманы на нашей стороне. Должно быть, это устроила госпожа Ацзами.

У меня почти нет времени на облегчение.

– Убить их! – ревёт Король.

Я вижу их сквозь клубящиеся облака светлячков: Ченна, Аоки, Блю, Чжэнь и Чжинь – они сражаются с демонами-стражниками, которые всего несколько мгновений назад собирались перерезать им глотки. Некоторые шаманы бросаются дао в стражников, и тех отбрасывает назад порывами ветра, а шквалы светлячков и острые, как бритва, листья, витают у них над головами. Но другие шаманы – те, что не помогают нам, – тоже используют свою магию в качестве оружия. Я помогаю Чжэнь подняться на ноги, как воздух прорезает болезненный визг.

Блю высоко вздымается, глаза закатываются. Её тело корчится в агонии.

Ченна хватает её за ногу и пытается спустить вниз, но магия шамана сильна. Через несколько секунд ноги Ченны тоже отрываются от пола. Она отчаянно пинается…

Слышится какое-то движение.

Ченна и Блю падают на землю. Мы с Чжэнь бежим к ним, поднимаем их. Неподалёку что-то бормочет шаман. Из его груди торчит меч, украденный у одного из стражников. Он падает на колени, его лицо обмякает.

Позади него стоит Чжинь.

Она дрожит, её глаза широко раскрыты, а руки скользкие от крови. Она роняет меч и отступает назад, поскользнувшись в луже красноты у своих ног.

Чжэнь подходит к ней. Утешительные слова слетают с её губ, но ни в чём из этого нельзя найти ничего утешительного – прежде мирная комната превратилась в столпотворение противоборствующей магии и сражающихся фигур.

– Нам нужно идти, – говорю я Ченне. – Сейчас же.

– Ты можешь идти? – спрашивает она Блю. Та упала на раненую ногу – должно быть, она болит ещё сильнее обычного.

Если это и так, Блю не подаёт виду. Вместо этого её взгляд устремлён вперёд, сквозь вспыхивающие облака магии, в дальний конец комнаты.

– Он пришёл посмотреть на мою смерть, – шепчет она.

– Блю, ты можешь идти? – повторяет Ченна громче.

– Могу ли я идти? – внимание Блю переключается на неё. К ней вернулась обычная язвительность. Внезапно она бросается вперёд, подползает к убитому Чжинь шаману, тянется к рукояти меча, торчащего у него из спины. – Я могу не только идти! – шипит она в истерике. – Отец... какое же ты чудовище... Я убью его! Я убью этого ублюдка...

Пока Ченна спешит успокоить её, я оставляю их и ищу Аоки.

Из всех девушек она единственная осталась неподвижна. Стоя на коленях в той же позе, что и раньше, она смотрит пустым взглядом, вся в слезах и дрожа. Её губы шевелятся, и хотя я ничего не слышу из-за шума, я различаю слова на её губах: "Мой Король… мой Король…"

– Аоки!

Я хватаю её за плечи и тащу наверх, но она сопротивляется и вырывается, как капризный ребёнок.

– Аоки! – рявкаю я и сжимаю её запястья.

Она пытается вырываться туда, где Король скрывается за кружащимся вихрем листьев, светлячков и крови.

– Оставь его! Нам надо бежать...

И тут Аоки дёргается – не из моей хватки, а кто-то другой тянет её в противоположном направлении.

Командир Разиб.

Огромный демон-газель вырисовывается из тени. Он весь в крови, его зловещего вида паранг весь в красном. Одной рукой он держит Аоки, а другой высоко поднимает меч…

В него врезается какая-то девушка с заплетёнными в косу каштановыми волосами.

Ченна.

Она вдвое меньше его ростом, но сильная, и для него её удар становится неожиданностью. От потери равновесия его оружие рассекает пустой воздух вместо шеи Аоки.

Я ныряю вперёд и хватаюсь за деревянную ручку его меча. Командир рычит, отталкивает Ченну – я слышу, как она с криком падает на мрамор, – но я удерживаю его руку, и не успевает он прийти в себя, как я коленом ударяю его в пах.

Он со сдавленным стоном роняет паранг. Я хватаю его и наношу удар.

Меч разрывает его мантию