Блэкторн - Джей Ти Гайсингер

Ронан паркуется на краю поляны рядом с кладбищем. В ярком утреннем свете церковь выглядит гораздо менее зловеще. Не говоря ни слова, он выходит из машины и направляется к полуразрушенному зданию.

Я смотрю ему вслед, не сводя глаз с его широких плеч и длинных сильных ног, и на мгновение замираю, прежде чем последовать за ним.

Ронан отпирает большую серебряную цепь на железных воротах перед церковью. Он ждет, пока я подойду, затем распахивает ворота и входит внутрь.

Скрип заржавевших петель эхом разносится по святилищу, словно предупреждение.

Крутя ключи на указательном пальце, он подходит к лестнице, ведущей вниз, у противоположной стены, затем оборачивается и смотрит на меня.

— Давай уже покончим с этим, Багз, — скучающим голосом говорит он. — У меня плотный график. Сегодня утром мне предстоит провернуть множество коварных замыслов.

Ронан спускается по каменным ступеням и исчезает.

Замешкавшись наверху лестницы, я смотрю вниз и вижу пол подвала на полметра вокруг нижней ступеньки. Он выложен ничем не примечательным серым камнем. Я медленно спускаюсь, замечая, что запах животного мускуса больше не ощущается, только плесень и гниль.

Когда я достигаю нижней ступеньки, то вижу Ронана, который стоит, прислонившись к каменной колонне в нескольких метрах от меня. Он скрестил руки на груди и смотрит на меня из-под опущенных век.

— Оглянись вокруг, Нэнси Дрю13.

Смотря по сторонам, я вижу голые каменные полы, массивные мраморные колонны, уходящие в сводчатый потолок, и много пыльного пустого пространства.

Здесь также стоят большие клетки, расположенные по обеим сторонам в дальнем конце комнаты. Всего их двенадцать, по шесть с каждой стороны.

Они больше похожи на темницы, чем на клетки, — на камеры в средневековых замках, где держали заключенных. Стены выложены кирпичом. Решетка из толстого черного металла привинчена к полу.

С моего места я вижу только те, что находятся ближе всего ко мне. Они кажутся пустыми.

Я настороженно оглядываюсь на Ронана.

— Никогда не видела таких питомников.

Его тон становится резким.

— Полагаю, твои знания распространяются не только на жуков, но и на всех известных существ?

Не дожидаясь ответа, он поворачивается и медленно идет к клеткам. Дойдя до дальней стены, разворачивается и разводит руки в стороны.

— Взгляни-ка.

Я медленно пересекаю открытое пространство, настороженно прислушиваясь к любым признакам опасности, но, похоже, все в порядке. В клетках, расположенных по обеим сторонам комнаты, нет ничего интересного.

Когда я смотрю на него, Ронан протягивает: — Ну что ты думаешь? С меня сняты все обвинения?

— Пожалуйста, не будь таким самодовольным.

Он улыбается.

— Ничего не могу с собой поделать. Это моя стандартная реакция.

После недолгого раздумья я говорю: — Ты мог переместить испытуемых.

Ронан смотрит в потолок и драматично вздыхает.

— Это возможно, — продолжаю я. — Меня не было тут всю ночь. Может быть, ты знал, что я захочу посмотреть, что здесь внизу, и поэтому всех переместил в другое место.

Он устремляет на меня свой ледяной взгляд и качает головой.

— Мне жаль тебя разочаровывать, Мэйвен, но я никого не похищал.

— Я слышала крики, доносившиеся изнутри этого здания. Объясни, что это значит.

Ронан некоторое время изучает меня.

— Ты уверена, что это были крики? Это не могло быть что-то другое?

— Что, например?

— Например, ветер. Или крик совы. Либо — твое воображение.

Я собираюсь сказать, что это не было моим воображением, но останавливаю себя. Я вспоминаю, как тетушка Э посмотрела на меня, когда я настаивала на том, что ей приснился кошмар про змей, и мое лицо заливает краской.

Ронан медленно приближается, не сводя с меня глаз. Остановившись всего в шаге от меня, он протягивает руку и касается пряди моих волос, нежно пропуская ее между пальцами.

— Давай сыграем в небольшую игру, — низким голосом говорит он. — Я скажу тебе правду за каждую правду, которую ты мне скажешь. Я первый. Почему ты не заплетаешь волосы с той ночи, когда мы занимались любовью?

То, что Ронан сказал «занимались любовью», а не «занимались сексом» или еще менее романтичное «трахались», сбивает меня с толку. Я закрываю глаза и выдыхаю, стараясь успокоить пульс. Но он все равно бешено колотится.

— Потому что тебе не нравилось, что я заплетаю косы, — тихо признаюсь я, глядя на верхнюю пуговицу его рубашки.

Он этого не ожидал. Его тело напрягается. Рука крепче сжимает прядь моих волос. Мы замираем на мгновение, пока Ронан не хватает меня за подбородок и не запрокидывает мою голову, заставляя посмотреть ему в глаза. Он вглядывается в мое лицо в поисках признаков обмана.

Не найдя их, он настаивает: — Но почему тебя это волнует, если ты считаешь меня таким злодеем?

— Нет, теперь моя очередь. Что это за болезнь у тебя?

По его лицу пробегает тень. Его глаза темнеют. Он на мгновение задумывается, а затем неохотно отвечает.

— У нее нет названия. В медицинской литературе нет подобных случаев. Так же нет ни одного подобного случая за пределами нашей семьи. Мы считаем, что это генетическая мутация, но не можем определить ее в нашей ДНК.

Мой пульс учащается. В голове роятся сотни вопросов, но сейчас его очередь спрашивать, поэтому я прикусываю язык и молчу, думая о Беа и о том, что эта мутация может значить для нее.

Как только мы вернемся в Нью-Йорк, я заставлю ее пройти все необходимые обследования.

Не отпуская мой подбородок, Ронан начинает задумчиво поглаживать большим пальцем мою челюсть, лениво проводя им по коже, и мне становится трудно дышать.

Его внимание приковано к моим губам, он говорит: — Когда мы впервые разговаривали после твоего возвращения домой, ты сказала, что ненавидишь меня. Это все еще правда?

Я делаю глубокий вдох и, помедлив, качаю головой.

— Произнеси это вслух. Я хочу услышать, как ты это говоришь.

Что-то в его мрачном, напряженном голосе заставляет меня дрожать. Не от страха, а от неловкости. Я шепчу: — Это неправда. Я тебя не ненавижу. Я бы хотела, но не ненавижу. И никогда не ненавидела.

Грудь Ронана расширяется на вдохе. Его челюсть напрягается, а губы сжимаются. Во взгляде снова появляется сдержанность, как будто он огромным усилием воли держит себя в руках. И то лишь с трудом.

Я облизываю губы и набираюсь смелости.

— Ты знал, что я работаю в музее, когда обратился с просьбой предоставить доступ к нашей коллекции чешуекрылых?

Он отвечает мгновенно.

— Нет. Я не занимаюсь такими вещами. Эту работу выполняют специальные команды, которые находятся