Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой - Анна Солейн

— Я не желаю ничего слушать! — возмутилась я, отходя подальше. Дурацкая радуга, келпи тебя съешь, пропадай! — Как вы… Я… Я же вам доверяла.

— Уннер… вы все не так поняли.

— Что тут можно было не понять? Вы предлагаете мне стать… вашей содержанкой!

По лицу ректора Стортона я поняла, что не ошиблась.

Не заплакать было очень сложно. Стало так больно, как будто мне в грудь бросили огромный камень, и он пробил меня насквозь.

— Прошу вас отдать мне мою сумку, ректор Стортон. Она ведь у вас? Занятия скоро начнутся.

— Вы получите ее чуть позже. Уннер, нам надо поговорить.

— Поговорить⁈ О чем?

— Дерьмо мантикорово, это лучше любого театра! — проскрипело совсем рядом, и я подпрыгнула от испуга.

— Бен! — посмотрев мне за спину, воскликнул ректор Стортон. — Почему ты здесь? Ты ведь собирался вернуться в подвалы!

— Да как я вернусь, когда тут так интересно?

Я обернулась и увидела моего старого знакомого — призрака, который парил под самым потолком. Видимо, оттуда открывался хороший угол обзора. Слишком короткие руки снова тянулись друг к другу — я подозревала, что он пытался похлопать.

Он все видел?

Ректор Стортон вздохнул и потер лоб рукой с длинными тонкими пальцами.

— Бен, ты не вовремя, — устало сказал он.

— Почему, как раз вовремя, иначе все бы пропустил. Ты когда-нибудь пробовал быть привидением, Олли? Тем более прикованным к подвалам нашей академии? Это невыносимо скучно, невыносимо!

— Как тебе могло быть скучно в подвалах рядом с мадам Кэри, Бен?

— Страшная женщина, — проворчало привидение, и полупрозрачная поверхность его тела пошла рябью. — Однажды она гоняла меня шваброй по подвалам и кричала, что «паразитам в ее академии не место». Убеждать, что академия больше моя, чем ее, было бесполезно, пришлось прятаться. Так что мне было страшно и скучно, Оливер, скучно и страшно.

Ректор Стортон снова потер лоб и ничего не ответил.

— Ну так? — нетерпеливо скрипнуло привидение. — Вы хотели поговорить? Милочка, вы остановились на том, что ты дала Олли пощечину. Продолжайте, прошу вас. Представьте, что меня здесь нет.

Призрак попятился и наполовину втянулся в книжный шкаф, оставив на поверхности только свою любопытную голову.

Некоторое время ничего не происходило, а затем ректор Стортон произнес, отступая к столу.

— Прежде, чем я верну вас сумку, Танг, я должен попросить вас кое о чем. Дело в том, что…

— Как вы можете? — не выдержала я, обернувшись к привидению и заглядывая в наглые черные провалы, которые заменяли ему глаза.

— Что? Что вы так глазами сверкаете, милочка? После смерти на многие вещи начинаешь смотреть проще. В том числе и на страсти, которые разгораются между тобой и моим дорогим Олли. Хотя если бы я был жив и преподаватель моей академии вздумал крутить амуры с адепткой, я бы…

— Я говорю о том, что вы вот так запросто разговариваете с человеком, который вас убил.

Привидение замерло. Глаза провалы на секунду исчезли, а затем снова появились — видимо, это был призрачный элемент моргания.

— Подождите, Уннер, — холодно произнес ректор Стортон и прищурился, глядя в сторону привидения. — Бен, ты что, сказал адептке, что я тебя убил? У тебя совесть есть?

— Конечно, ты меня убил! — воскликнул призрак и беспокойно задрожал, как желе. Кажется, он даже глубже втянулся в шкаф от… смущения?

Я поежилась, только сейчас заметив, что в кабинете ректора Стортона стало довольно прохладно. Ректор бросил на меня быстрый взгляд, подался вперед, но ничего не сделал, взяв руки какие-то бумаги со стола.

— Убил, говоришь? — проговорил он, перебирая их с нарочито равнодушным видом. — Бен, а давай-ка расскажем Уннер, как все было на самом деле?

— Нет! Ты не посмеешь! Адептке не следует этого знать!

— А что ты мне сделаешь?

— Я… — призрак осекся. — Я больше никогда не появлюсь, так и знай!

Ректор Стортон наклонил голову, отчего длинные волосы упали на плечо, а свет солнца блеснул в синих глазах.

— Я не слишком расстроюсь по этому поводу после сегодняшнего. Итак, Уннер, случилось все три года назад.

— Три с половиной.

— Отлично, Бен, хотя бы в этом вопросе ты честен.

— Призраки не умеют врать, — возразила я. — Ректор Стортон, то, что вы сделали…

— Рад, что вы хорошо знаете существознание, Уннер, — перебил ректор. — Разумеется, призраки врать не умеют. А вот выражаться туманно, преувеличивать, напускать тумана — это их любимое дело. Хотя Бен и при жизни был склонен к театральным эффектам и… розыгрышам.

— Олли, даю тебе минуту на то, чтобы замолчать!

— И не подумаю. Так вот, это произошло три с половиной года назад. Мы с ректором Тернером кое-что отмечали в этом кабинете. И слегка перебрали. Ну, я слегка, а ректор Тернер — весьма сильно перебрал. Настолько, что встав, начал шататься и разбил мою любимую фигурку мантикоры, стояющую на столе. Между прочим, ей было больше ста лет.

— У меня был повод для праздника! — возмутилось привидение. — Не каждый день профессор моей академии и мой друг, — ты, Олли, я все еще считаю тебя другом, — оказывает королю такую услугу, спасая ее высочество принцессу от отвратительных, мерзких, летучих…

— Опустим подробности, Бен, — прервал ректор Стортон. — Секреты ее высочества принцессы не должны стать достоянием общественности.

«ТЫ ГОВОРИШЬ О ПРИНЦЕССЕ, ЯНГ!» — как наяву услышала я грозный рык.

Так ректор Стортон оборвал речь профессора Янга много дней назад, когда тому вздумалось шутить о принцессе и о том, как ей понравятся некоторые части ректора Стортона, который вдруг превратился в чудовище и увеличился в размерах.

Наверное, ректор Стортон все-таки ее любит, раз так сражается за ее