Пропала принцесса! Нашедшего ждут неприятности (без иллюстраций) - Ульяна Муратова

И что ему теперь делать? Как запихнуть дерьмо обратно в задницу дракону?

— Прости, что я невольно причинил тебе боль.

Тишина.

Мелен в ретроспективе анализировал свой поступок. Тот самый момент, когда он ещё мог отказаться от щедрого предложения перепихнуться с подавальщицей. Почему не отказался? Потому что это означало бы, что так или иначе принцесса диктует ему свои условия, а он такого не терпит. Он с самого начала внутренне сопротивлялся той роли и тому будущему, которые ему навязывали, и вот итог. Бунтарь, мать его!

Надо было действовать умнее.

— Я пойду подготовлю мобиль и отнесу туда наши вещи, потом вернусь за тобой.

Преодолевая дикое желание побиться тупой головой об стену, Мелен собрал вещи и вышел наружу. Мерзейший ледяной ливень захлестал мокрыми пощёчинами по лицу, словно его он тоже обидел, изменив… с градом, например.

Он постарался успокоиться. Получилось так себе.

Загрузив в мобиль вещи, Мелен вернулся за упакованным вечерником. Подавальщица попыталась с ним заговорить, но он извинился и ушёл — её тоже обижать не хотел, она вообще ни при чём. Да, недвусмысленно предложила себя и почти зажала его у лестницы, но он прекрасно мог и отказаться. Если бы предполагал, что принцесса может увидеть — отказался бы при любых раскладах, хоть и не считал, что должен блюсти целибат. Он же не жрец, в конце-то концов.

Между собственным удовольствием и Валюхиным благополучием Мелен бы выбрал последнее, просто когда он уходил, спала она очень крепко, и он решил, что заклинание вырубило её надолго — ещё и будить придётся. Ага, вот и не пришлось.

Вернувшись в номер, он обнаружил принцессу ровно в той же позе.

— Мне очень жаль, что всё получилось именно так и ты увидела то, чего не должна была видеть. Однако особых опций у нас нет, поэтому ты либо встаёшь и спускаешься в мобиль сама, либо я тебя отнесу, — он говорил мягко, стараясь задавить бушующее раздражение.

— Не смей ко мне прикасаться, — глухо ответила она и всё же встала. — Оставь меня одну, я спущусь через минуту.

Прозвучало императивно и как-то даже величественно, в тоне проскользнули знакомые нотки — так говорил Пеннар Первый.

Мелен дождался в коридоре, и принцесса прошла мимо так, будто его не существовало, и его это очень задело, но устраивать сцену он не собирался. Пусть ведёт себя как угодно, лишь бы дала себя увезти.

Судя по всему, косу она не стала расчёсывать, как всегда делала после пробуждения — просто накинула сверху плащ, спустилась к мобилю и забралась на заднее сидение. Легла, уткнувшись в него лицом и завернувшись в полы плаща.

Сев в машину, он высушил одежду, и вода собралась лужицей в ногах.

— Тебе помочь высушиться? — спросил Мелен.

Ответа не последовало, но вспышка света с заднего сиденья наглядно продемострировала, что принцесса в его услугах не нуждается.

Он тронулся и выехал на раздолбанную просёлочную дорогу, ведущую прочь от главного тракта. Да, скорость движения по таким дорогам низкая, зато перекрыть их все никаких ресурсов не хватит.

Несколько часов спустя он предложил Валюхе еду, но она снова не удостоила его ответом.

Они так и ехали всю ночь в гнетущем молчании, перекручивающим внутренности на фарш.

Мелен пытался задавать вопросы, пытался объяснять свою позицию, пытался шутить.

Ничего не помогало.

Принцесса словно вырезала его из жизни, отчего Мелену стало неожиданно горько. Если раньше его иногда раздражали чересчур личные вопросы, а щебетание порой приходилось пропускать мимо ушей, потому что от алалии принцесса точно не страдала и её возможность болтать значительно превышала его возможность слушать, то теперь он очень многое отдал бы, чтобы вернуться обратно к их перепалкам, поддразниваниям и болтовне о Терре или просто ни о чём.

Дождь так и лил до самого рассвета, то немного затихая, то расходясь всё сильнее, а Мелену становилось всё паршивее и паршивее.

До тех пор, пока принцесса не замолчала, он не отдавал себе отчёта в том, насколько сильно к ней привязался. И ведь не объяснишь же ей, что та подавальщица для него ничего не значит и что если бы он также отнёсся к Валюхе, то именно это и было бы оскорблением. Он вёл себя с ней, как с другом, а нормальные люди друзей не трахают.

Очередной постоялый двор встретил их мерцающими в окнах свечками. Мелен настолько привык к магическому освещению, что теперь чувствовал, будто попал в какое-то невыносимо отсталое мокрое прошлое.

Находящийся на первом этаже трактир практически пустовал, воняло прогорклой едой. Уж насколько Мелен не брезглив и не чувствителен к запахам, и то поморщился.

Принцесса, за весь день даже не попросившаяся в туалет, никак не отреагировала. Он оплатил самый лучший номер, искренне надеясь, что не придётся разгонять тараканов с кроватей.

— У тебя есть силы? Хоть сколько-то? Я просвечу постели, чтобы нас не покусали клопы. К сожалению, сам я пуст… — проговорил он, но ответа снова не получил.

Принцесса справилась сама — залила ослепительным светом всю комнату, застелила дальнюю от входа кровать их собственным пледом и легла поверх него в одежде.

Обычно игры в молчанку его мало трогали. Девица разобиделась и молчит? Ну и ладно, меньше нагрузка на барабанные перепонки. Но теперь это раздражало ужасно, действуя на нервы гораздо сильнее, чем должно. Всё же у него есть подготовка и моральная устойчивость куда выше среднего, а он бесится, как вчерашний школьник.

— Есть хочешь? Ты весь день не ела.

Она снова промолчала, а Мелен почувствовал, как в груди вскипает чистая, дистиллированная ярость.

То есть вот так? То есть ничто хорошее в расчёт уже не идёт? Все разы, когда он старался о ней заботиться, утешал, обнимал, выслушивал, обучал, страховал — это всё дракону в задницу?

Теперь он даже поворота головы не достоин?

Семнадцатая неприятность, мокрая и холодная (17.1)

Второе сентабреля. За два часа до рассвета

Принцесса Валерианелла Лоарельская

Мне стало всё равно.

Сложно описать глубину апатии, в которую я погрузилась.

Все те мысли, которые я годами гнала от себя прочь, все те сценарии развития будущего, в которые не хотела верить — все навалились сверху и давили так, что я больше не могла ни дышать, ни подняться с места.

Почему я недостойна любви? Почему меня годами методично пыталась уничтожить собственная