Ярмарка невест - Валери Кинг

Миссис Раштон, которая слушала их разговор, сообщила необходимую информацию.

— Вы говорите о Сомерсби.

— Так это Сомерсби ходил вокруг и колол других гостей своим головным убором? Но почему же он оделся оленем?

Миссис Раштон ответила:

— Это костюм героя греческого мифа. Я забыла имя. Там юношу застали наблюдавшим за купавшейся в источнике богиней Артемидой. Богиня пришла в ярость и превратила молодого человека, искусного охотника, в оленя. После этого его растерзали собственные собаки.

— Какая ужасная история. Но вы уверены, что это был Сомерсби?

— Несомненно. Он и Дафна разговаривали несколько минут. Я совершенно ясно это помню, потому что я собиралась позвать его, но они очень быстро покинули бальный зал. Дафна, насколько я помню, была очень взволнованна. Полагаю, виконт отвел ее в прихожую, чтобы вернуть ей хорошее настроение.

Марджори посетило дурное предчувствие. Ей вспомнились загадочные слова Дафны: «Ты все еще любишь меня, даже когда я поступаю глупо и не люблю того, кого должна?» Тогда Марджори решила, что она извиняется за историю с сэром Литон-Джонсом, но теперь усомнилась в этом.

Она обернулась, чтобы выразить свою внезапную обеспокоенность. Но тут мисс Притчард об руку с мистером Раштоном приблизились к их маленькой группке. Мисс Притчард, одетая в длинное платье из белого батиста, с черными волосами, стянутыми сзади a la Greque и не раз обернутыми несколькими золотыми лентами, торжествующе улыбнулась. Выражение лица мистера Раштона было непроницаемым.

— И как вам понравился мамин маскарад, мисс Чалкот? — спросила она с притворной теплотой в голосе, раскрывая веер. Маска висела на ленточках у нее на запястье.

— Необыкновенно, — вежливо ответила Марджори.

Мисс Притчард взглянула на Раштона и снова перевела взгляд на Марджори.

— Вы, без сомнения, посрамили многих из нас. Осмелюсь заметить, ваши ноги ни разу не отдохнули за эти последние три часа, если не дольше.

— Полагаю, что так, — без всякого выражения ответила Марджори. Ей решительно не нравилось победное мерцание в узких зеленых глазах мисс Притчард.

— Но вашей сестры не было среди танцевавших этим вечером. Как необычно, не так ли?

— Наверное, она устала.

— Несомненно. Поэтому она уехала вместе с Сомерсби. В каком же это было часу? Ах да, в половине десятого! Он провожал ее домой? Ведь это он был джентльменом с парой больших оленьих рогов?

Марджори уставилась на нее. Неясное ощущение ужаса покалывало ей пальцы, заставляя затылок покрыться гусиной кожей.

Миссис Раштон вмешалась в столь неприятный для Марджори диалог.

— Ради всего святого, Оливия! Что за истории вы рассказываете? Сомерсби не поступил бы так без разрешения миссис Вэнстроу, а она терпеливо ждала здесь, пока ее разыщет Дафна.

Миссис Вэнстроу фыркнула:

— Это, вероятно, ваша мама подбила вас подойти ко мне и в бесстыдной манере рассказывать подобные смешные слухи? Конечно, Дафна не уехала вместе с лордом Сомерсби. Она слишком хорошо воспитана!

Мисс Притчард тонко улыбнулась, ее зеленые глаза сузились от злобы.

— Боюсь, что здесь вы ошибаетесь. Видите ли, я шла за ними до входа с Альфред-стрит и определенно видела: Дафна села в дилижанс, а за ней последовал Сомерсби. К несчастью, у них произошла небольшая неприятность, когда он наступил на ее кисейное платье и оторвал подол. Думаю, в эту секунду он и увидел меня, потому что пришел в крайнее смятение и попросту втолкнул бедную Дафну в экипаж. Если бы я не знала, в чем дело, я предположила бы, что он похитил вашу племянницу, особенно если учесть, что он приказал кучеру «гнать»! — Тут Оливия повернулась к Раштону и, обмахивая веером свое довольное лицо, спросила у него:

— Это верное выражение, Грегори? «Гони!» То есть, когда вам надо, чтобы ваши лошади бежали очень быстро, вы кричите «Гони!»?

Лицо Раштона совершенно побелело. Его голубые глаза утратили свой блеск и слегка затуманились.

— Не понимаю, — пробормотал он. — Почему, почему?

— Может быть, он влюблен в Дафну и намерен немедленно на ней жениться? — услужливо предположила Оливия.

Брошенный в ответ сердитый и упрекающий взгляд заставил ее слегка вздрогнуть и отступить на шаг. Однако она и не подумала прекратить атаку и мягко продолжила:

— Я не хотела обидеть вас, Раштон. Но, честно говоря, от этой пары все лето пахло апрелем и маем. Меня только удивляет, что вы этого не поняли. Я, конечно, уверена, что это заметила миссис Вэнстроу. — Оливия повернулась к миссис Вэнстроу, сохраняя свое возмутительное самодовольное выражение лица, и продолжила:

— Должно быть, я видела Сомерсби и мисс Чалкот в вашем обществе не меньше сорока раз. Если бы я когда-нибудь пожелала пленить воображение мужчины, то непременно обратилась бы к вам за помощью.

Марджори неожиданно оглянулась и прямо посмотрела в спокойное лицо своей тети.

— Это верно, мэм? — спросила она, ошеломленная. — Вы втайне поощряли… привязанность моей сестры и лорда Сомерсби?

— Что касается этого, — ответила миссис Вэнстроу, — то я просто не знаю, о чем ты говоришь. Я позволяла ему, как и любому числу джентльменов и леди, сопровождать нас в Весенние сады и другие подобные места. Сомерсби — по-настоящему любезный джентльмен, и я одобряла его общение с племянницей. Что касается его любви к ней или любви Дафны к нему, как предполагает мисс Притчард, я ничего подобного не заметила.

— Как странно, — недоуменно произнесла Оливия. — Клянусь, я видела столько писем, которые вы и его светлость передавали друг другу. Я предполагала, что вы выступали в качестве посланницы любви. Я ошибаюсь? О, как глупо я себя чувствую. Но в таком случае, как вы думаете, почему Сомерсби увез Дафну, если не для того, чтобы на ней жениться? О, я вижу, мне машет рукой мама. Что ж, мне пора с вами проститься. Спокойной ночи.

Раштон, к удивлению Марджи, последовал за Оливией. Она видела, что разоблачения мисс Притчард явно привели его в смятение, и предполагала, что он будет подробно расспрашивать ее о том, что именно произошло.

Марджори продолжала очень спокойно стоять рядом с тетей. Ее разум захлестывали темные и растерянные мысли. Из речи Оливии, кажется, следовало — если все, что она сказала, было верно, — что тетя Лидди каким-то образом была в заговоре с Дафной и Сомерсби.

Сквозь туман своих смятенных чувств она услышала слова тети:

— Прошу извинить нас, миссис Раштон. Кажется, Марджори и я должны отправиться на поиски племянницы. Конечно, я ничуть не верю, что Дафна сбежала, — она получила слишком аристократическое воспитание, чтобы вести себя подобным образом.

— Конечно, — ответила миссис Раштон и, вежливо поклонившись, направилась во двор.

— Тетя Лидди, — начала Марджори. — Прошу вас, не говорите мне, что вы поощряли Дафну, когда она была уверена, что влюблена в Сомерсби.