Любовь - проклятие или дар - Людмила Александровна Королева

— Ты больше меня не получишь! Не хочу быть твоей марионеткой! Так что, если нужно выпустить пар, можешь уничтожить весь лес, потому что к себе я тебя больше не подпущу! Теперь у меня хватит сил противостоять тебе, всего-то нужно отдаться во власть дыма.

— Больно ты мне нужна! На свете полно женщин! Найду с кем пар выпустить! — с ухмылкой прошипел он.

— Я тогда вернусь к Аресу! Он меня любит и я хочу быть с ним! — невозмутимо проговорила я. Слова Актазара больно меня ужалили, но вида я не подала.

— Нет! — рявкнул он. — Ты принадлежишь мне! И других мужчин я к тебе не подпущу! Еще кто-нибудь ненароком свернет тебе шею за твой «сладкий» характер!

— Тогда и у тебя других женщин не будет! — заявила я, сложив руки на груди, а он хмыкнул.

— Это мы еще посмотрим! — фыркнул он и прошел мимо меня. Построил своих воинов и мы двинулись в путь.

В лесу снова все изменилось. Нам навстречу вышли волки, с горящими от бешенства глазами. Хищники рычали и скалились, готовясь к атаке, чтобы полакомиться добычей. Я призвала на помощь свою силу, покрылась темной пеленой и властно посмотрела на животных. Где-то в душе теплилась надежда, что твари нападут на нас. Меньше всего на свете хотела, чтобы они приняли меня за свою. Но волки завыли, задрав свои морды к небу, а потом склонили свои головы передо мной в знак почтения, медленно попятились, скрываясь в лесу. «Я не злая! Почему и эти твари приняли меня за свою?», — с горечью подумала я, чувствуя, как на глаза набегают непрошенные слезы.

— Дитя Тьмы! — выплюнул Актазар, убирая меч, а потом приказал своему воину создать дом, чтобы провести ночь в лесу, а утром отправиться в четвертое королевство.

Когда убежище было готово. Правитель смерил меня презрительным взглядом, прошел мимо и обратился к Мире:

— Сегодня ночью спишь в моей комнате!

Глаза прорицательницы вспыхнули от радости, она буквально вся засветилась, а у меня кулаки сжались от гнева. Дыхание сбилось, возникло непреодолимое желание вогнать кинжал милорду в сердце. Пока мужчины были заняты, я стащила у одного из воинов нож.

— Арес! Может займем одну комнату? — поинтересовалась я, а он усмехнулся. Мой вопрос услышал Актазар, зарычал от злости, схватил меня под локоть и затолкал в спальню, а потом опечатал дверь так, чтобы ко мне никто проникнуть не мог и только после этого исчез. Я с тоской смотрела в окно, ночью лес выглядел еще ужаснее, чем днем. Достала нож, повертела его в руках, а потом прикусила губу, собралась с духом и воткнула лезвие себе в ногу, при этом не удержала крик. Было очень больно. Зажмурилась и нанесла еще один удар в другую ногу. Слезы текли от боли, дыхание сбилось. В тот же миг передо мной возник разъяренный Актазар в одних штанах. Я залипла, любуясь его обнаженным торсом. Милорд подскочил ко мне, пытаясь отобрать нож, но я сопротивлялась. В итоге он заломил мне руку и все же отобрал оружие.

— Исцелись! — рявкнул он.

— Только если ты ляжешь спать в этой комнате! Но между нами ничего не будет! Если не выполнишь условие, я всю ночь буду задерживать дыхание и не дам тебе выспаться! — проговорила я, зажимая раны руками.

— Проклятье! — закричал он, оглушая меня. — Хватит! Я устал сидеть на твоем поводке! Исцелись! Я никуда не уйду!

Призвала дым, он окутал меня и затянул раны. Актазар потер свои запястья, потому что я снова использовала силу с блоком на руках, а металл разогрелся и обжог кожу.

Правитель смерил меня грозным взглядом и улегся на матрас, отвернувшись в другую сторону. Я создала себе ночную сорочку и легла на противоположный край, но уснуть не могла. Меня одолевала злость и обида. Актазар находился так близко, но в тоже время между нами существовала пропасть. Хотелось прижаться к нему, знать, что он только мой, желала быть нужной и значимой для него, но ничего не выходило. Он меня ненавидел. От осознания этого сердце кровью обливалось. Прикрыла глаза, тяжело вздохнула и попыталась уснуть, но вздрогнула, когда тишину нарушил голос правителя:

— Зачем ты это делаешь?

Я не стала поворачиваться в его сторону, потому что чувствовала, что он продолжал лежать ко мне спиной.

— Делаю что? — прошептала я, непроизвольно сжав руками одеяло.

— Доводишь меня до бешенства, проявляешь свое неуважение, портишь мою жизнь, но в то же время отвечаешь на поцелуй со всей страстью, от себя ни на шаг не отпускаешь. Зачем все это? Я тебя понять не могу! Боюсь, что ты выкинешь еще что-нибудь, что окончательно погубит меня! Из-за тебя я лишился Рамины! Где я еще найду себе достойную пару? Неужели, ты не понимаешь, что мне предстоит передать престол сыну, а если он родится слабым, его свергнут! Я не хочу, чтобы седьмое королевство, где навел порядок, в которое я вложил свою душу, кто-то отобрал! — спокойно проговорил он, а я проглотила ком в горле.

— Рамина не единственная сильная женщина! В каждой семье правителей других королевств есть могущественные личности! Найдешь еще себе жену! Рамина тебя не любила, а я хотела, чтобы сестра была счастлива! Поэтому помешала вашей женитьбе! Не для того, чтобы тебе жизнь испортить, а чтобы ей помочь. Ради Рамины я на все готова! Она единственный человек, кто не считает меня чудовищем! А держу тебя рядом, потому что ты не позволяешь мне приближаться к другим мужчинам, вот и я не подпущу тебя к женщинам, — призналась я.

— Знаешь, когда разорвем связь, я тебя точно убивать не буду! Потому что это слишком просто! Думаю, я выдам тебя замуж за первого встречного и отправлю куда-нибудь в самый дальний уголок королевства, чтобы никогда тебя больше не видеть и не слышать! Или верну Фениксу. Уверен, он заточит тебя в замке, обрекая на вечное одиночество. Так что за свою выходку ты еще поплатишься! — заявил он.

— Мне уже трястись и умолять о пощаде? — усмехнулась я. — Мне не грозит вечное одиночество! Я умру от рук синеглазого мужчины, и, если верить прорицателям, не дотяну даже до двадцати пяти лет. Так что бродить в этом мире мне осталось минимум лет пять, а может еще меньше.

— Обязательно вознагражу этого человека, отдам самое ценное, что есть — металл! За то, что избавит мир от такой занозы! — прорычал Актазар, а я с такой силой сомкнула челюсть, что зубы заскрипели.

Не