Все проклятые королевы - Паула Гальего

— Я нашла тебя, потому что ты единственная, кто осмелился сбежать от них. Потому что я устала слепо подчиняться приказам и надеялась, что ты поймёшь, что это такое — прожить жизнь, совершая ужасающие поступки ради прогнившей цели.

Я опускаю кинжал медленно, но не отпускаю его.

Не знаю, верю ли я ей. Хочу верить, но… это Алия. Я видела, как она хватала девушку за волосы и разбивала её лицо о стол, пока та не теряла сознание. Слышала, как она размахивает ложью, словно оружием, не задумываясь о последствиях.

Я опираюсь руками на колени и поднимаюсь, не отводя от неё глаз.

— Решим, что с тобой делать, к закату, — выношу я приговор.

Мне нужно поговорить с ними. Мы должны найти способ справиться с этим, не убивая её и не подвергая себя опасности — два понятия, которые сейчас кажутся абсолютно противоположными.

— Ты мне не веришь, — бросает она с отвращением. — Ты не поверила ни единому слову.

Алия пристально смотрит на меня.

— Это тебя удивляет? Мы выросли вместе. Я слишком хорошо тебя знаю. — Я поворачиваюсь к ней спиной. — У тебя есть время подумать, хочешь ли ты остаться при своей версии.

Усталый вздох, шорох её юбки, движение, и вдруг раздаётся звук чего-то скользящего и падающего. Я оборачиваюсь, с сердцем в горле и пальцами, сжимающими кинжал до побелевших костяшек.

Инстинкт не готовит меня к тому, что я вижу.

Два серых миндалевидных глаза смотрят на меня в ответ. У Алии теперь другое лицо — более мягкое, но и более беспощадное. Эфирная, почти пугающая красота: заострённый подбородок, маленький прямой нос, высокие скулы. Её волосы, чёрные, как крыло ворона, такие гладкие, что напоминают шёлк.

А её верёвки, которые мы так тщательно завязали на запястьях, теперь лежат на полу, словно две обезглавленные змеи.

Секунда растерянности оборачивается для меня слишком высокой ценой, но это меня не пугает. Пока я бросаюсь на неё, безоружную, уверяю себя, что всё закончится быстро, даже если я не хочу причинять ей вред. Ведь у меня кинжал, а Кириан и Нирида — всего в нескольких метрах.

Но стоило мне шагнуть к Алии, как моя правая рука резко откидывается назад с такой силой, что я чувствую, как натягивается сухожилие, а оружие вылетает из пальцев и отскакивает в угол комнаты.

— Чёрт… что за…?

Я не успеваю закончить мысль, не успеваю осмыслить происходящее.

Алия поднимает лицо — злое, прекрасное лицо, — и в её руке оказывается тот самый кинжал.

Сердце замирает.

Даже смутное, примитивное осознание охватывает меня, и я принимаю решение.

— Кириан! — кричу. — Нирида! Не входите! Не…

Бесполезно. Я должна была догадаться.

Дверь распахивается с грохотом, и первым врывается он. Его взгляд устремляется на меня, затем на неё. Он бросается, между нами, чтобы преградить ей путь, но в тот же миг то же движение, что сбило меня с ног, выбивает меч из его руки.

Кириан даже не успевает испугаться, не успевает понять, что происходит. Невидимая сила с яростью швыряет его назад, впечатывая в стену, и он падает, как тряпичная кукла.

Моё тело реагирует, пусть и слишком поздно.

Я пытаюсь добраться до неё, но неожиданная сила преграждает путь. Я чувствую ледяные руки, которые сжимают мою шею с такой мощью, что я падаю на колени, задыхаясь, а в глазах выступают слёзы.

Краем глаза я вижу Нириду. Она тоже пытается напасть на Алию, но безуспешно. Её тело с грохотом отбрасывается на туалетный столик, и я содрогаюсь от этой жестокости.

А я… Я продолжаю задыхаться. Воздух не проходит через горло. Мои лёгкие горят, пока ногти царапают невидимые пальцы, сжимающие меня всё сильнее.

Алия стоит передо мной, словно один из мстительных духов Волков, — грациозная и смертоносная.

— Я говорила тебе, что пришла сюда по собственной воле, но моё терпение не безгранично, пташка, — её голос, нежный и холодный, звучит слишком мягко на фоне всей этой жестокости.

Сила, что наполняет воздух, пульсирует в висках, в груди, в горле, которое вот-вот сломается.

Сквозь туман реальности я слышу звук, сперва тихий, затем всё громче. Одного взгляда Алии хватает, чтобы этот звон превратился в оглушительный грохот, и я молю богов, чтобы Кириан успел уклониться.

Нирида тоже поднимается. Я вижу её, когда поворачиваю голову. Она стоит, цепляясь за край столика.

Алия смотрит на неё, и невидимая стена преграждает её путь. Лицо Нириды краснеет от напряжения, руки подрагивают, но она не может сдвинуться с места.

Чёрная тень, что знает, что никто из нас больше не представляет угрозы, склоняется ко мне с изяществом, которому невозможно научиться. Её рука касается моей щеки, и она шепчет:

— Я хочу, чтобы ты это увидела.

Воздух с внезапной яростью врывается в мои лёгкие, и я жадно втягиваю его, пока новый удар не потрясает всё вокруг, словно разрывая меня пополам.

Комната исчезает. Уходит ощущение удушья и гнетущая тяжесть этой странной, тёмной силы.

И вот передо мной, словно мерцающие звёзды, вспыхивают прекрасные образы, звуки, ощущения…

Добрая, детская улыбка, которая со временем становится такой ослепительной, что на неё больно смотреть. Я ощущаю прикосновение пальцев к своей руке, электрический разряд, пробегающий по коже.

Это воспоминания. Воспоминания Алии, осознаю я. И я… Я в самом центре этого вихря, кружащегося с головокружительной скоростью. Я переживаю её изумление, её тоску… и её любовь, как будто сама была частью этой жизни.

Я чувствую солнечные лучи на животе, пока чьи-то пальцы рисуют круги вокруг моего пупка. Я смотрю на неё и думаю, есть ли у меня хоть какой-то шанс. Она сладкая, красивая, а в своей истинной форме у неё чуть кривые зубы. Но это делает её ещё более притягательной, ещё более особенной.

Я считаю веснушки на её носу, пока сбиваюсь с счёта, потому что её губы накрывают мои.

Прикосновения. Поцелуи. Раздирающие обещания. Глубокая, интенсивная, всепоглощающая любовь, разорванная на куски настолько, что это причиняет физическую боль.

Воспоминания темнеют, окрашиваясь в серый, когда она уходит навсегда.

А потом приходит задание: Дана, горничная новой Лиры.

Опасный двор, приказы и игры Эрис. Та ужасная, отвратительная ночь. Боль в костях. Отвращение. Тошнота.

А затем ещё приказы, ещё требования и, наконец, последний.

Простая смерть. Лёгкая, незамысловатая.

Мой нож проникает в сердце девушки, и я сломлена. Я так измучена, что хочу плакать. Но я подчиняюсь,